Nakuna Matata

«Включённый в символическое измерение субъект находится в неоднозначных отношениях с Реальным, подавляя своё наслаждение». Жижек.

«Как же я вас всех ненавижу, жирные твари», — думала она, сидя в позе лотоса на своём коврике для йоги и лучезарно улыбаясь сидящим напротив участницам арт-терапевтического тренинга «Жить дальше». 

Валентина Сергеевна Сидорчук работала фитнес-тренером и наставником в Центре «Путь к себе», который специализировался на помощи женщинам, пережившим послеродовую депрессию. В Центре она была на хорошем счету, её ценили как молодого специалиста по кундалини-йоге и арт-терапии.

Правда, иногда её вызывала «на ковёр» начальница, Снежана Робертовна Мостовая, стопудовая туша с глубоко посаженными поросячьими глазками, и начинала выговаривать Валентине за то, что она опять расходует материалы Центра не по назначению и в неимоверных количествах, не убирает за собой помещение, забывает рабочие ключи, не отвечает на звонки клиентов, не ведёт учёт часов в базе данных Центра и не работает над «созданием положительного образа нашего общего дома».

— Я создавала своё дело с нуля, своей кровью, своим горбом, пахала как проклятая, всё сама, ни у кого помощи не просила, не унижалась, на «дядю» не работала, и вот это вот всё, — визжала туша. Её маленькие поросячьи глазки с белёсыми ресницами, подкрашенными чёрной тушью, начинали светиться ломким злым светом непережитой обиды. Она вложила все свои физические и душевные силы в благородное дело помощи, но поплатилась за это, потеряв свой идеальный силуэт «песочные часы» с пятым размером и ту лёгкую манкость и женственную податливость, которая была свойственна ей в молодости. 

Муж не справился с её новым статусом, начал пить, заработал делириум тременс, пережил инсульт, левую сторону тела парализовало. Она быстро оформила развод и отправила его жить в маленькую квартиру к матери, каждый месяц перечисляя им кое-какие деньги на еду и товары первой необходимости. 

После развода, диких кутежей и трёхмесячного щенячьего восторга полной свободы от обязательств, Снежана Робертовна поняла, что пока не может найти подходящего ей по всем заданным параметрам и планкам жизненного партнёра. От этого она нервничала и обьедалась на ночь так, что не могла уснуть вследствие плохого пищеварения, а с утра вновь садилась на кетодиету, интервальное голодание, устраивала разгрузочный день, благо находилась в эпицентре создания всех новомодных веяний и практик. 

Только ей ничего не помогало, и она, глядя на своих подчинённых, которые все, в основном, не только пропагандировали тот самый ЗОЖ, но и жили в этом режиме неимоверных ограничений: занимались йогой, пили какие-то оздоровительные жидкие смеси, исключали мясо из рациона, закидывались пищевыми добавками и витаминами, ежедневно обновляя длинные списки принимаемого, покупали, продавали, внедряли, рассуждали о сертификации экопродуктов с точки зрения биостандартов, постоянно устраивали  какие-то круги женской силы, психологические детоксы, кегель-тренинги и другие неимоверные вещи, понимала, что если бы она не зарабатывала на них, то давно усадила всех этих зожных куриц в автобус и вывезла в специальное место, чтобы показать им лихие годы своей юности без права возвращения в столицу. 

Да просто перестреляла бы их всех. 

Но эти курицы обеспечивали ей право на безбедную жизнь и аренду помещения  в центре самого чистого и удобного мегаполиса в мире, право на отпуск, дачу, серебристый хром поручней на яхте и многое-многое другое, что в кругах серьёзных бизнесменов предпочитают не обсуждать, а знать места, где это можно достать через проверенных общим компроматом людей. 

Сухие румяна, неровно наложенные на щёки, только ещё больше подчёркивали нездоровый бледно-водянистый цвет лица диабетического типа. 

— Я даю вам работу, а вы не специалисты, нет, вы все умственные лишенцы и прихлебалы, живущие за мой счёт! Вы не цените хорошее отношение, вы, извращенцы, помните только плохое!

«Сдохни, тварь! — думала Валентина, разглядывая огромную репродукцию Климта за спиной начальницы. «Поцелуй», после консультации босса-жиробасины с модным оракулом-интерпретатором мировых шедевров живописи с точки зрения раскрытия меридианов изобилия Икосом Моромоновым, прочно укоренился в кабинете, который сотрудники Центра именовали не иначе, как «газенвагеном», «камерой пыток», «деструктивным сознанием». — Сдохни как собака, которую поймали пацаны, её одноклассники, облили бензином, повесили на дереве и подожгли».

Валя шла домой через небольшую рощицу и увидела всю эту картину сразу. Мир раскололся на две части. В одном мире визжала умирающая собака, которую невозможно было спасти, в другом — сквозь весенние берёзовые листья светило яркое солнце почти наступившего лета после яркой весны. 

— Возможно, нам придётся расстаться с Вами, Валентина, — внимательно наблюдая за её реакцией, заканчивала начальница, упиваясь тем, что после очередного «слива» ей станет ненадолго легче, а эта надменная, но плоская, как натянутая пластиковая струна, молодая фитоняшка выйдет из кабинета с опущенными в пол глазами. 

Снежана опять её добила. После таких разговоров на фитнес-тренера и арт-специалиста Валентину Сидорчук жалобы от клиентов и работающих с ней коллег начинали сыпаться как из рога изобилия. 

 Двухчасовой арт-терапевтический  тренинг подходил к концу. 

«Какие же вы все жирные, рыхлые, тупые тварины. Вы живёте только для того, чтобы жрать и вертеть своими жирными задницами и обвисающими после родов сиськами, перед своими и чужими мужьями. Никогда, никогда не познать вам радость слияния с высшим началом, никогда, никогда вы не достигнете даже начала анахатических структур со своего дна муладхарского уровня. 

Никогда, никогда у меня не будет этих упоротых маленьких спиногрызов, которые выжирают вам мозг, забирают ваше здоровье и время, отнимают у вас все силы, всю вашу жизнь. И вы приползаете сюда, серые, убитые горем: «Ах, пока я была беременна и готовилась к родам, он завёл себе молодую любовницу. Я родила, его нет дома». 

А как ты хотела, тварь? За всё в этом мире нужно платить. Отхватила себе мужика, довела до ЗАГСа, забеременела, и даже после того, как на организованной тобой вечеринке «а кто у нас?»  с огромным белым тортом, начинённым по самое «нехочу» пищевым красителем цвета египетской бирюзы, и после которой ты провалялась месяц на сохранении, он её всё -таки завёл? 

Ты думала, что это победа? Нет, милая, это всего лишь дверь в твой персональный ад, где сначала ты сама возненавидишь себя за то, что так бездарно сошла с дистанции, а потом и все остальные. 

А я буду всегда. Вы будете платить мне за надежду стать как я, но на ваши свиные рыла никогда не снизойдёт печать избранности. Для этого нужно быть настоящей Женщиной, не жрать что попало, сидеть на диете, не рожать мелких уродцев и выбирать себе настоящего Мужчину, который кинет к твоим ногам всю вселенную. А ты окружаешь его своей ласковой женской заботой, выполняешь любое его желание, и он привыкает к роскоши называться твоим единственным. Да, нужно строго следить за собой, чтобы твой избранник, не засматривался на чужие, жирные, засаленные телеса. 

Да, я отдаю себе отчёт в том, что мой любимый, ниспосланный небом, случайно изменил мне, и, возможно, эти случайности будут повторяться, но я хотя бы знаю с кем он делает ЭТО, а вы — нет. И я найду способ справиться с полчищами таких же жирных и тупых тварей, как вы, потому что я умею следить за собой и своей жизнью, умею возвращать моего сладкого мальчика обратно, умею поднимать змею кундалини к сакральной чакре, а вы — нет. 

Я убью эту жирную тварь Снежану сначала в мыслях, а потом ещё как-нибудь, когда подвернётся случай, а вы — нет. Потому что вы — стадо, а я чувствую избранность неба и своё совершенство». 

Приложив руки к груди Валентина Сергеевна Сидорчук произнесла нараспев: «Намастэ, мои дорогие! Жду вас завтра ровно в семнадцать часов, постарайтесь не опаздывать, потому что чувство времени выражается в нашей общей гармонии. И постарайтесь предупредить меня заранее, если случится непредвиденная ситуация, как у Леночки или Светочки в прошлый раз. Если почувствуете недомогание, не забудьте сходить к врачу и взять справочку. Процессы трансформации могут начаться моментально и сильно затронуть все ваши тела. Будьте внимательны к себе, относитесь ко всему с любовью и пониманием. Если возникнут какие-то вопросы, то у всех вас есть телефон нашего дежурного психолога. Звоните ему или оставляйте свои вопросы в чат-боте Центра, нашего общего дома «Путь к себе». Мы обязательно всё с вами обсудим на следующих занятиях». 

Женщины устало вставали, скручивали коврики и направлялись к выходу. 

Им хотелось поскорее добраться до дома, где кричали маленькие дети, оставленные с нянями или бабушками. Нужно было успеть приготовить ужин. Может быть, сегодня муж приедет пораньше с работы. 

Или просто приедет домой.

Легче не становилось. 

Жизнь для каждой из них продолжала оставаться нежеланной.

Но внутри пыльных, тусклых, почти погасших от непомерной тяжести взваленного на плечи знания о конечности земного существования и его краткой радости, человеческих тел, под толстым слоем золы тихо тлеющего безумия неоправданных ожиданий, продолжала звучать вечная музыка маленьких зелёных побегов, всходящих даже после самого страшного пожара. 

Как, ночной аромат цветов бругмансии белоснежной, что растёт у окна, открывающего вид на квадрат чёрного южного неба, усыпанного крупными камешками звёзд, так и тихие вальсы снов, укачивают в целебных ракушечных колыбелях искорёженные души и тела уставших измученных узников чистилища, которое для простоты именуется Центром «Путь к себе». Тех, которые с утра продолжат идти своей длинной дорогой, пока в этой бесполезной коробке реальности светит Альгама — тот самый воображаемый objet petit a — избыток jouissance, который отличается от удовольствия лишь тем, что наслаждение свободой от всех существующих границ не имеет никаких подтверждений и высказываться о нём нет никакой возможности.

«Когда я говорил вам о суверенитете или стратегической автономии, вы держали меня за сумасшедшего. Подобные идеи всегда воспринимаются как причуды, но для того, чтобы превратить идею в чувство нам нужно бороться за включение велоцирапторов в жизнь и победить!» — набрав текст, он с невыразимым удовольствием потянулся вверх, за поднятыми к зеркальному потолку руками. Прекрасный всадник Звездокалипсиса, оседлавший эргономичный стул без спинки. 

Мы назовём тебя Ай-Кью-Мем, наше новое светлое общество, построенное по образу и подобию главных заповедей скрижали.

Первая из них гласит: 

«Раздуй пожар своей культуры так, чтобы полыхало до самых дальних окраин мира!»

Из второй следует: «Сделай  из главных идей вирусный контент, мементизируй, помни о more!»

Третья предполагает: «Синхронизируй фазотрон мировых языков и транслируй своё сновидение в этом абсурде не глядя в бездну, иначе бездна слегка тобой заинтересуется!»

Четвёртая предлагает: «Начинай прямо сейчас переписывать Историческую сказку сказок. Трудись над легендой! Твоё время пришло».

Пятая: «Угощайся свободной мыслью в революционных виртуальных кафе. Выбирай на свой вкус. Садись в любую телегу. 

Шестая: «Мы поместим столицу мира в Болото. Поселение». 

Седьмая: «Окьюбись». 

Убрав плоские камни скрижалей в инструктированную шкатулку, выполненную в форме армиллярной сферы Сантуччи, которая после щелчка схлопнулась до браслета с часовым механизмом, он, осторожно закрепив устройство с циферблатом на правой руке, подошёл к прованскому окну, неторопливо сбросил витой крюк с правой узкой высокой створки и потянул на себя поворотный штульп.

В комнату ворвался вязкий лепет лопухов, едко забормотала крапива, встрепенулся тонкий яблочный локон и растревоженный вскрик тёплой чёрной смородины, запутался в тени икебаны низенького журнального столика со следами едва высохшей свежей прессы. 

Нарком стоял у окна, невысокий, окутанный изумрудной крепостью весеннего южного сада, наполнявшего его душу сладкой и нежной грустью предчувствия настоящей встречи. 

Созерцание семи весенних трав таяло внутри кокона, состоящего из новых велоцирапторов. 

Да. Нет. Может быть. 

Имен­но бла­го­да­ря тому, что он умел нахо­дит­ся во всех состо­я­ни­ях одно­вре­мен­но до тех пор, пока за ним не велось наблюдение, ему всегда удавалось спрогнозировать самое точное будущее для всего человечества. 

Да? — Нет! Может быть...

Да! — Нет? Может быть...

Не знаю, как у вас, а в нашем городе улица Ленина была. 

Жить там или рядом — быть в центре событий. Университет, мэрия, клубы и рестораны, гостиницы, кинотеатры, рынок, фонтан — всё находилось в шаговой доступности, и всё это было твоим, потому что с отцом отношения у тебя так себе, но он — владелец заводов, аптек, пароходов, друг мэра, который, в принципе, неплохой мужик, но запойный. 

Да и знакомые у тебя такие же. Центровые. Как элитные  проститутки. Стоят дороже, выглядят ухоженно, но остаются мясом. Была пара друзей, с которыми шли и идём по жизни. 

Днём сидели на парах в университете, изучали инженерию лесотехнических наук, вечером — по клубам, постоянно какие-то бабы, а со своей всё плохо и непонятно. 

Ранний брак, ребёнок-сын, прожили три года. Потом, чтобы подальше от неё, сходил в «армейку» на год, думал — жизнь научит, привыкнем. 

Вернулся, начал работать. Дом, работа, рутина. Начали встречаться с друзьями. 

Потом жена узнала о любовнице, как-то быстро собрала вещи, с сыном видеться не запрещала. Так и жили. Но это меня не устраивало. Я пытался выйти из скорлупы. Съехать с этой улицы Ленина, по которой меня зарубает время от времени. 

Съехал с улицы, выехал из страны работать на еврозону, околачивая груши длинным еврорублём в белом офисе. И вроде всё в норме, но стыдно мне до сих пор. И за себя, и за того парня. 

Любовница у нас с другом была одна на двоих. Звали мы её Олька. Отличная девка, где надо — мягкая и доступная, где не надо — экономист-бухгалтер, всегда помогала нам грамотно просчитать бюджет, снизить налоги и риски на поставленные целевые задачи, ну и спала она с нами не за огромные суммы, но, думаю, что друг Петя нашу гостевую квартиру для деловых переговоров на неё всё-таки оформил. Она отошла её родственникам. Мне параллельно. 

Петюня тогда много чего придумывал и прокручивал, как-то ближе они становились с Олькой. Я уже отъехал. 

Возможно, всё у них было взаимно и на приличных условиях, но у Ольки уже был «прицеп», дочь-пятилетка, а Пётр в семейных вопросах придерживался самых консервативных взглядов. Жену себе искал молодую, красивую, желательно, девственницу, из хорошей семьи, с высшим образованием и музыкальной школой. Барышню себе искал мой друг-интеллектуал, любитель сложных задач. Да и нашёл свою Катерину. Дело шло к свадьбе. Я собирался приехать к нему на «мальчишник» из своих тёплых технократических офисов, вспомнить наше бурное прошлое, спрогнозировать будущее, поговорить о политике, бабах и загадочной русской душе, которую, мы, очевидно, просрали. 

Олька наша смотрела, терпела весь этот цирк с конями и кисейными барышнями и ни в чём Петюню не упрекала. Петя охреневал от такой безнаказанности и перед свадьбой всё чаще и чаще оставался у неё. Снимал напряжение. 

Я прибыл в город заранее, остановился у отца, много времени проводил с сыном, хотел пробежаться по друзьям и «бывшим», но времени на всё не хватало. 

За несколько дней до свадьбы Олька повесилась. В записке написала, что любит Петю и жизнь без него не имеет смысла. Просила позаботиться о дочери. 

Петюня, напившись до свиней, с гордостью рассказывал о том, что только настоящая женщина может дойти в своей настоящей любви до настоящей смерти, что несмотря на то, что скоро в ЗАГС, она, Олька, останется в его сердце самым главным и лучшим человечком, той самой девочкой, которую он не разглядел за всей этой бездарностью жизни, клялся вырастить дочь, рыдал, каялся. Как говноактёр в говнотеатре. 

Только это был не театр, потому что повесилась эта дура по-настоящему. Каким-то образом всем нам она была  не чужим человеком. 

Невеста Катя, «тургеневская барышня», узнала о смерти Ольки от Петюни. После пьянки с друзьями, он приполз к ней домой и начал пафосно спрашивать: «Катя, а Вы смогли бы из-за меня? В петлю?» Не хватало только белого парохода, Волги и какого-нибудь прожектора. 

В ночь перед торжеством у невесты случился нервный припадок. Она долго лежала в больничке, а когда вышла Петюню видеть не хотела. 

Они, всё-таки, поженились, трое детей. Дом на улице Ленина — полная чаша.

Пётр Иванович служит в мэрии. А я сижу в своих рыбенях и думаю, где выключатель? Выключите, пожалуйста, свет в моей голове, ампутируйте память, отключите улицу Ленина и всю современную арматуру, аппаратуру, литературу. 

Ну, не моё это. 

Совсем не моё. 

Но если ты жил на улице Ленина, то зарубать будет. 

Время от времени.