|
ОК
|
Произведений в альманахе пока нет...
05.01.2014
«Распускается белая нежность, Обрученная зелени почек. Острие обнажает листочек. Клейким запахом верен мне с детства. Брошу взгляд выше крыш - скоро месяц Станет полным блином непременно! Не стрелу извлекли мне из сердца – Просто выросла девочка Лена. Бог сказал – красота – это промах ...
«Распускается белая нежность, Обрученная зелени почек. Острие обнажает листочек. Клейким запахом верен мне с детства. Брошу взгляд выше крыш - скоро месяц Станет полным блином непременно! Не стрелу извлекли мне из сердца – Просто выросла девочка Лена. Бог сказал – красота – это промах. Ты промажешь, коль дрогнет рука, Оборвется твоя тетива, И в ружьишке закончится порох. Лучше жить в полноте бытия, Чем голодным вернуться с охоты. И к чему нам пустые заботы, Проще тихо сказать: «ты и я». Не склонять, не прибавить сказуемых, Обстоятельств и прочих аппендиксов. Красота все равно описуема. Только надо ль? Уж больно изменчива… А в природе лишь клейкий листочек Ждет меня очень близко к подъезду. Ничего не поделаешь, дверь Прищемляет его каждый месяц апрель… ЗЫ: Вот такой вот я ангелочек…» Вот и все, что осталось от альбомчика Некой особы Ай Ди себя «Сафочка». Не «Софочка», реляционная какой-то смутной ложе, А некая сильфида, пару раз сменившая логин и кожу. Но почему альбомчик? разъясню, смотри: Была сначала переписка (месяц или три) С одним единственным собакой-адресатом. Туда-сюда обмен стихом приватным На мыло раза три, как минимум, на дню Одна мысль трафичилась – «я тебя люблю»… Но выражалась очерком on-line событий и приколов, Стишком, пореже - прозой, искренней, веселой… Та жизнь текла, не сохраняясь ни в «отправленных», нигде, Едва заметная чужим улыбкой легкою, подобная воде. Откладывалась только в сердце и еще кой-где – вверху… Где пишутся два свитка (пишут всё, тем паче непростительную чепуху). Еще слова по телефону, смски и живьем всего пять встреч… Назвал ее «Сафо», не понимая, что обрек беречь Остатки от того, что сам бесщадною рукою Вдруг превратил в ничто, лишив ее покоя, Определив воспроизвесть в душе то драгоценное-живое, Что ей казалось, жизни смысл придает для них двоих. Когда ж это превращается в архив, И из невыразимо нужного обоим Уходит вдруг в небытие, казалось сбоем Каким-то ей в разгаре их компьютерной связИ. Обман? Нет просто нестыковка, все ж было «на мази»… Но осознав конец того, что розам - утренний полив - Общенье с близким- близким сердцем - и обиду затаив, Вкусила первый раз - глотками боль, а тлен сомнений - вновь: "Оооооо!" (это - стон:))) "Манагерская Виртуальная Любовь... Так вот как все банально: коммуникативные замесы Предполагают легкий флирт, когда есть время у повесы Когда ж дела – все, трафик остановлен И по фигу метель, что кто-то чем-то сломлен! «Я думал, ты легка, как я, и с легкостью забьешь На это всё. Хоть это и не ложь, но жизнь есть жизнь, всего не унесешь» Ушло – пришло – осталось…не осталось…" Нет этого не говорилось, не звонилось, не писалось… Но в ящике Сафо, увы, нет новых сообщений. И нет островитянке для придуманной любви прещений. И вот Сафошка собрала от сердца черепки, Из памяти – да в принтер те апрельские листки… Пытается собрать в бумажном сем альбоме. Задуманном, как время, стать анестезией сильной боли. Коль демон воображения тебя, Сафо, пленил Давай, лечись сама, теперь, пока хватает сил. А смысл событий лег в одну газетну строчку: Вот кто-то погибает в одиночку, Но акции такого и сякого эмитента Во время их любви взросли аж на 12 чортовых процентов. Мораль сего стишка банальна и проста: Забыть…и с чистого листа…и с чистого листа…
03.01.2014
Вот иду – и жасмин… 2 Итак, Жасмин, по-русски ты - мужского пола ... Вот иду – и жасмин… 2 Итак, Жасмин, по-русски ты - мужского пола, знаешь? 3 Луч моего пути на путаной дороги нить,
Вот если б я была испанцем, 5 Прикусываю веточку или за ухом прикреплю, 6 Вымарываем архаизм «покой»… 7 Отделить запах детства от «прошлого», 8 А что лето начнется с приходом твоим - 9 Ночью беззвездной, безалмазной, безтопазной - 10 Этот раньше зацвел, тот попозже.
Чужд мне художник, ежегодно печатлеющий сакУру,
Я уберу подпорки, патчи, модули, ходули, рамки, 13 Только вот сначала придумаю, 14
15 Вот. Иду. И – жасмин….
03.01.2014
Закрываю глаза и смотрю сквозь прозрачные веки. Вместо трех из пяти казаками начертанных стрелок
Закрываю глаза и смотрю сквозь прозрачные веки. Вместо трех из пяти казаками начертанных стрелок По глоточку, стесняясь, тебя расщепляю в заначку. Полюса. Антарктида и Арктика. Стужа и холод
03.01.2014
Закрываю глаза и смотрю сквозь прозрачные веки.
Вместо трех из пяти казаками начертанных ... Закрываю глаза и смотрю сквозь прозрачные веки.
Вместо трех из пяти казаками начертанных стрелок,
По кусочкам постыдно тебя превращаю в заначку.
Полюса. Антарктида. Антарктика. Холод и холод.
Тронув мышь, оживляю проект. Бизнес-ланч завершился.
03.01.2014
Закрываю глаза, и в прозрачное рубище нервов Жизнь рубцами вливает прожженные в памяти треки. В сладком омуте Лета хоронит все прочие реки, А в ладонях у неба - останки пернатых шедевров.
Заподозрив в метаниях сна возвращение страха, Мы исследуем истину от ... Закрываю глаза, и в прозрачное рубище нервов Жизнь рубцами вливает прожженные в памяти треки. В сладком омуте Лета хоронит все прочие реки, А в ладонях у неба - останки пернатых шедевров.
Заподозрив в метаниях сна возвращение страха, Мы исследуем истину от расставанья до боли. Не суфлером написаны тексты актерами сыгранной роли, Из земли возрастают и колос, и гроздь, и рубаха.
Преложенью воды изменила я с ржавчиной виски, Искаженьем в стекляшке песок не всегда завершится, Заменить на скринсейвер окно вряд ли кто-то взаправду решится, Благодарностью Богу за всё застрахованы смертные риски.
01.01.2014
Оскорбителям гипофиза. Либо Моей памяти.
Из-за прецессий земной оси, смены ее наклона и нескончаемого полета вокруг солнца - сейчас в день весеннего равноденствия Солнце находится ...
Оскорбителям гипофиза. Либо Моей памяти.
Из-за прецессий земной оси, смены ее наклона и нескончаемого полета вокруг солнца - сейчас в день весеннего равноденствия Солнце находится в начале созвездия Водолея. Пока, за 2160 лет, не пройдет его всего и не перейдет в Козерог, так же как недавно вышло из Рыб. (Но считается только этот день - Весеннее равноденствие). И тогда AWorld.ru переименуется - или будет законсервирован до времени наступления следующей эры Водолея - через 25 776 (25 920 ??) лет. О математических точностях и изысках предоставим спорить астрологам и астрономам - они люди к математике привычные. С нас станется того, что мы с вами живем в переходный период - по всем параметрам он считается тяжелым, неблагоприятным и смутным временем перемен. И Иной Мир в это время тоже неспокоен. www.aworld.ru
Юнит* 1.
Лёгкий удар о дубовый паркет и быстро прекратившийся перестук. Выпавшая грань издевается над моей мнительностью.
Одни шестерки…Отцовский рабочий телефон - первое оцифрованное воспоминание детства - с черного рогастого аппарата набирался так: АК67876.
Следующее всплытие на гладкую поверхность памяти - и я вижу в качестве спасательного буйка - красный кубик с белыми вогнутыми точками и плохо и криво складываемую в коробку неинтересную игру про какие-то подарки судьбы пластмассовым уродцам. Кубик всё время укатывался под кровать, и на смену картонному муляжу жизненного пути неубедительных персонажей пришло бабушкино тяжелое домино в коробке из под халвы тахинной. Из чего оба они (домино и халва) были изготовлены я не знаю до сих пор, но, наслюнявив красный карандаш, я тщательно погружала грифель в кремовые ямочки, наслаждаясь тяжестью и основательностью черного параллелепипеда в руках. Когда меня укладывали спать после обеда в отцовском кабинете, я долго убеждала родителей, что не умею спать вовсе, и все их попытки разубедить меня и вправду оказывались абсолютно напрасными. Предки и помыслить не могли, что время здорового послеобеденного сна я провожу с новыми друзьями. Рядом с отцовским диваном стоял радостного желтого лака шкаф карельской березы, а на нем жили и сейчас живут мотылек (симметрично подобранные сучки образовывали симпатичную мордочку, усики, полосатое брюшко, крылышки с рисунком), два медведя, причем один – с очень большими ушами и поезд метро. Длинный, и с горящими коричневыми лампами на потолке.
Мы вели молчаливые разговоры с моими новыми знакомцами, потом пришла бабушка и спросила «хочешь сливочек?» хочу – ответила я, первый раз пав жертвой синонимов и многозначности. Мне дали не чудных и ароматных иссиня-черных ягод, а нечто жирное, противное и белое. Эти «сливочки», а также масло в какао и в каше, подкладываемое бабулей для укрепления моего здоровья, стало моим первым «понятием» - классического типа взрослые знают нечто, чего не знаю я. По фиолетовой красоте вечернего неба, наблюдаемого из бабушкиного окна, красной букве «М», горевшей всю ночь и хорошо видимой с моего раскладного зеленого кресла, а также разнообразию выражений лиц взрослых, я предполагала, что знание их верно, прекрасно и сулит нечто невообразимо приятное. Но. Без масла в каше я никогда этого не узнаю.
Тогда это вранье взрослых ещё прокатывало. А ведь шел уже конец шестидесятых, да и Гагарин давно слетал в космос. Менялась эстетика, а соответственно и описание красоты. Пентхаузовские красотки с осиной талией и острыми грудками сменились ровноупитанными длинноволосыми блондинками. Психоделическая революция, как и всякая революция, поменяла образ жизни и язык. Ввела новые понятия и новые сущности. Их надо было просто принять… Частота повторения фразы «Я не понимаю, что происходит» - в семье, школе, в кино, в литературных произведениях выглядела капитуляцией убогих законов лексики перед открывающимися новыми возможностями передачи смысла.
Отец в отдыхе не нуждался и если чудом бывал дома, а не на работе – то готовил утку, обкладывая ее картошкой. Долго поливал граненые кусочки жиром, стекающим с вспученного тельца, строго соблюдая невесть кем установленный ритуал. Потом утку ели, потом он опять садился писать дифференциальные уравнения третьего порядка. Показывал пальцем на неразборчивые омеги – ты видишь физический смысл этого уравнения? Вот этот электрон перебежал – воооот сюда… Одновременный выстрел из одиннадцати магнитных пушек по тору – и плазма нагрета до солнечной температуры. Что дальше? Дальше предполагалось, что «Термоядерная энергетика – энергетика будущего», как гласила надпись на тележке, которую ученые с мировым именем катили промозглым ноябрьским днём мимо мавзолея. В тележке Высоцкий, записанный на бобину, орал искренние слова. Может быть именно Высоцкий, парадоксально усиливая пафос момента, помешал-таки термоядерной энергетике стать тем, что декларировалось самой передовой наукой? Пока энергетика будущего определялась с «кожей», победа переходила в руки гуманитариев – учёные из полубогов постепенно превращались в подрядчиков, нанимаемых для решения сформулированных задач. Дуэль физиков с лириками закончится победой юристов-секундантов … Но это ещё не скоро…
А пока…
Телевизор был полностью собран отцом. То, что не поместилось в деревянный полированный ящик от «Рубина», стояло на двух табуреточках рядом (с пластмассовыми красным и зеленым верхом). Телевизор проработал с того момента, как я начала себя помнить и до 1978 года, пока не был наказан за оскорбление тупого совкового уюта выставлением на помойку. За все время телек ни разу не ломался, ибо отец был ещё и инженером. А ещё экспериментатором (безошибочным и удачливым). И практиком (талантливым и безупречным). Америка и Япония умоляли его работать у них. Он отказывался. Потому что школа в Японии при посольстве была только до 8 класса, и отец не мог жертвовать моим образованием.
Его амбиции проявлялись как неудовлетворенность, доходящая до гнева на нерешенные задачи. Потом гнев проходил, выражение его лица менялось (он редко смеялся), и то, что отец изящно делал с проблемой, попадает под жесткое и неприличное определение. Начальником известной установки он был идеальным. И великолепным администратором. В 90 годы, когда ученых свели с уровня полубогов до простых смертных, отец проявился сначала как конструктор бартерных цепочек для получения необходимого для каких-то практических целей гафния, потом – как безошибочный финансист и кадровик, сохранивший и привлекший молодежь в науку, и не давший ей умереть там с голоду. Он жил, пока знал, что нужно делать. Он умер, когда стал спрашивать меня о том, что нужно делать. Когда увидел во мне удачливого практика. И экспериментатора.
Мы с отцом ни разу не сказали друг другу «любимый папочка», «дорогая доченька», и прочую словесную мишуру. Даже наблюдать друг друга нам казалось неприличным.
Поэтому у меня нет сестер. Да и братьев. Не нужны они были нам. Я была полноценной папиной дочкой.
А чуть раньше…
Воспитанием моим занимался дедушка. Он дал мне очень много, но в основном только то, что будучи предложено им, принималось мною, как достойное для изучения. Во-первых, научил ровно забивать гвозди молотком. В четыре года научил читать хитрым методом – не по слогам, а целыми словами. Шестнадцатую страницу литературной газеты я читала, еще не научившись выговаривать русское «р».
В течение полугода были избирательно изучены тома детской энциклопедии, которые были указаны мною, как привлекательные – астрономия – с картой звездного неба, альфами и бетами и ярчайшими звездами всех созвездий обоих полушарий, природой болидов и комет, а также анатомия человека и инженерная геология. Причем анатомию и назначение человеческих органов дедушка демонстрировал на себе достаточно убедительно, называя вещи правильными именами. И объясняя, что к чему довольно доходчиво. По-моему это лишний раз доказывает, что он считал себя человеком нового времени. Но дидактическую ошибку допустил-таки, забыв сообщить самое главное – что помимо деторождения некие органы участвуют также и в получении удовольствия.
Вот так. Модуль без вектора – и нету вам никаких подсказок, кроме надписей на заборе, еще более целомудренных, чем учебники по домоводству. А ведь к деду доверия у меня было больше, нежели к картинкам в учебниках и к неуверенным догадкам сверстников. Дедовы знания были убедительней, чем обиходное вранье родителей про уколы и таблетки. Не велел только предкам рассказывать – ну чтож, оно и понятно – дед явно опережал свое время. «Только до времени не сказывай» - прямо как из сказки. Я понимала, можно было и не предупреждать. Дед в то время был для меня Гуру. Привил любовь к оптике (биноклю и калейдоскопу). Евгения Онегина я знала практически наизусть. Со сверстниками делать мне было нечего. Я их наблюдала.
Всё, что дед делал со мной – мне нравилось. Эра Водолея ласково гладила меня по макушке. Дед развивал мое воображение и учил правильно выражать мысли на хорошем русском языке. Водил на выставки со спеленатыми мумиями, в Третьяковку, Пушкинский, в Планетарий, а больше и ходить-то было и некуда. К тому времени мне минуло шесть лет. «Что ты видишь? Как ты это понимаешь?» - строго спрашивал меня Дед, то включая, то выключая два рубильничка на стенке, и я четко отвечала про состояние рожков люстры : «три горят – три не горят. А вот все шесть горят».
Дед заставлял меня описывать мир в деталях. Гимнастику мы делали вечером а не утром, потому что утром – организм ещё не проснулся – объяснял дед.
Он всё мог объяснить. Ничего необъяснимого для него не было. Его объяснения принимались мною безоговорочно.
Единственное, о чем мы спорили с ним, был вопрос о смерти. Когда умирал очередной член политбюро, я пытала дедушку: отчего он умер: от болезни? Его не смогли вылечить? От старости – отвечал мне дед. Не верю – заявляла я. И не верила. Человек бессмертен. Если не заболеет. Про смерть дед мне ничего не объяснял. Родители тоже.
Но не без женщин
Раз в год мы ездили в Прибалтику, на следующий год – на юга. Без погруженного в работу отца, без деда, только с матерью и бабушкой. Это было большой ошибкой упертых представительниц рыбьего равноденствия. На югах (еще одном рудиментарном отростке понятия о здоровом воспитании подрастающего поколения) бабушка заболела раком печени и я помню только безумно жаркий 1972 год, негритянку-медсестру с золотым кольцом в ухе, принесшую омлет и совершенно спокойную бабушку. Потом фиолетовое чешское стекло бокалов на похоронах, чудный фиолетовый вечер, запах сирени и мой не слишком навязчивый вопрос к матери «Мамочка, ты всегда теперь будешь такая грустная?» Фиолетовый цвет всегда обозначал для меня мир взрослых - фиолетовая тайна взаимосвязей участников происходящего (цвет мне нравился, и служил вектором хорошего направления хода событий). Когда бабушка умерла, матери было 38 лет. Она переживала страшно, пила какие-то релаксанты – тоже символ уходящей эпохи. Боялась умереть, умоляя бога дать ей возможность вырастить меня.
Еще до смерти бабушки, женщины спросили меня: кем ты хочешь быть? По правде говоря, я хотела быть продавщицей в овощном магазине. Запах солёных огурцов будоражил воображение. Брать землистыми руками пыльную морковку и класть ей в грязно-розовый пластмассовый тазик с выцарапанным на нем «320 гр». Ставить на весы. Управляться с двумя гирьками. Высыпать в авоську. Но сказала почему-то: балериной и фигуристкой.
Меня отдали в теннис, фигурное катание и хореографию. Да, еще осенью и весной у нас были ролики. Удовольствия никакого я не испытывала, и это было еще одним доказательством того, что кроме дедушки, намека на то, что новая эра сигналит о правильности действий не противным, а приятным, не понял никто. Тем более, что мне было интересно только одно – красота танца, либо скольжения по льду должна быть понятна созерцающему, но при этом передана новыми рисунком, движением тела, росчерком конька, а не тройным тулузом, фраппе девелопе, а также позой «пистолетик» или тройной подкруткой, доставшихся нам со времен присоединения острова Крым к трагически-исторической родине.
С фигурным катанием я рассталась в 11 лет, получивши какой положено юношеский разряд. Осталось воспоминание о боли в коленке, когда я ударилась на огромной скорости об лед при отработке техники скольжения. Я лежала, скрючившись, и громко стонала и плакала, и слезы замерзали на шерстинках моего вязаного белого шлемика. Мои согруппники, в одинаковых курточках и шапочках, молча наблюдали за мной, постигая внешние проявления гормональной природы болеобразования. Умудренная тренерша тоже ждала, пока вопли сведут боль «на нет». Чужие родители и моя мама наблюдали за этим зрелищем сквозь сетку, ограждавшую каток «Люкс» в теннисном городке. Тоже молча. Быт гладиаторов: на пути домой, зашли в мастерскую, наточили коньки. Правильность заточки проверялась на ногте. Странно, но синяков от ушибов не оставалось.
В танцах я осталась на более долгий срок – до 16 лет. Наш балетмейстер сделал из участников детского хореографического коллектива малолетних профессионалов. Деньги от концертов шли в профсоюз автомобилистов. Попахивало коллизией, несоциалистическим стремаком, руководство менялось несколько раз. Тем не менее, второго такого коллектива в совке не было. Мы выступали на взрослых сценах. На правительственных концертах про седьмое ноября Брежнев аплодировал нам из ложи. Кино, телевидение, фестивали. Артеки, Орлёнки. Преследовавший нас со своими безумными песнями композитор Шаинский (мы сидим на солнцепеке в одинаковых панамках, плещет море, и посреди линейки зажигает на рояле «рас дощечка два дощечка» лысоватый, неопределенного возраста дядька). Международная смена с участием детских коллективов творческих социалистических стран. Наши мальчики ходили целоваться в кусты с румынками, а девочки – с мальчиками из ГДР. При расставании – плакали. В поезде – забыли, и уселись играть в дурака и бутылочку со своими. Нас зажимали, как и всякое из ряда вон выдающееся явление. У нас была своя публика. Мы поставляли кадры в ансамбль Игоря Моисеева. Потом наш балетмейстер уехал в Польшу, а потом в Австрию, где тоже создал детский хореографический ансамбль. Больше я ничего о нем не знаю. Видимо, его деятельность плохо согласовывалась с постулатами европейского ювенального права – дети не должны вкалывать, тем более ради «искусства».
В плюс пошло то, что я познакомилась с еще одной знаковой системой. Одноклассники ласково дразнили меня в школе: «Расскажи нам про валентность на языке танца». Я смеялась, но поставить такой танец могла бы легко!
Но в профессиональные танцовщицы не пошла. Ибо танцы - от мамы. Искусство Иродиадино. И надо было бросать школу в седьмом классе и идти в школу-студию при Моисееве или Березке. А от папы были мозги. Которые надо было использовать по прямому назначению.
Юнит 2. Об указателях, векторах и просто стрелочках
Оutdoor games
В шарады меня научили играть позже – в шестнадцать лет. Мы - разновозрастные актеры школьного театра (от 16 и до 25 лет – бывшие выпускники школы) отправившись на шашлык, загадали фразу: «Тьма, пришедшая со стороны Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Наши противники пытались жестами, наводками, намеками подсказать своему командиру отгадку. Смешно было ужасно, именно от того, что одинакового понимания изображаемого командиром и его группой поддержки быть не могло. Они закрывали глаза, указывая на небо (тучу) – он спрашивал: Это из Гомера? Нет! - они трясли головами. Не из Гомера? – спрашивал он. Уже было легче, ибо можно было дать указание на автора фразы. Но как изобразить Булгакова? Скорее всего, через рассказ «Морфий». Так короче, понятнее и проще подобрать с ответствующий символ или знак. Шашлык был забыт и подгорал. Оторваться от игры было невозможно. Заводилами в этой игре были студентки журфака. С тех пор я очень люблю шарады. Видимо пристрастие к морочению головы окружающим образовалось у меня в том возрасте, в каком иные пристращаются морочить голову себе, посредством табака, алкоголя, наркотиков и сладенького (список открыт).
Когда играешь в шарады, услышав фразу «Я не понимаю о чем здесь говорится» никогда не следует выяснять у непонимающего, что именно и почему он не понял. Главным было выяснить то, ЧТО он понял. Чтобы определиться, как дальше он будет обращаться с этим пониманием и какой способ наводок ему более близок и понятен. Если он понял, кто автор произведения – можно было пойти двумя путями – отгадать сразу фразу, уже превратившуюся в поговорку, или шаг за шагом – сначала отгадать из какого она произведения, и опять попробовать навести его на эту достаточно известную фразу, либо уж отгадывать каждое слово в отдельности. Наши фразы все усложнялись и усложнялись. Мы отказались от литературных произведений и сочиняли на ходу утверждения, с очень трудно просматриваемыми здравым умом связями между членами предложения. Ну что-то вроде: «Законченный прагматик наслаждался пением птиц на рассвете в провинции Эдо». Мы верещали от удовольствия, когда довольно быстро нам удавалось расшифровать сообщение.
Потом на радостях мы отправились в сельпо, купили рому, доели то, что осталось от шашлыка, и стали скакать по кострищу. До станции мы добирались, ориентируясь по стрелочкам, и споря и путаясь в указателях направления движения: «к Москве» «от Москвы», так как поезда ходили по одноколейке. Это было гораздо сложнее, нежели замысловатые словесные игры.
Дальние и близкие
После бабушкиной смерти родственники мои переженились. Мамина сестра вышла замуж за мастера спорта по плаванию и доктора наук по стали и сплавам. Познакомились они на катке, переругавшись из-за меня. Он, шутя проехал надо мной, на канадках, она кричала что это детский каток и мало им двух больших что ли, и зачем они приехали сюда детей калечить? Время показало, что он приехал на этот каток вовсе не для того, чтобы калечить детей, а для того, чтобы через некоторое время взять её в жены. Сначала была страшная ругань (сестра называла его ненормальным, психом, хулиганом и т.д.), потом шутки, потом он провожал нас до дому. Он был старше её на шесть лет. Как он воспринял описание себя из уст своей будущей супруги? Положительно. Ибо так его еще никто не характеризовал, и вектор, тот самый семантический вектор – опять поменял значение слов (ты мастерски катаешься, как никто, безупречный риск…). Понимание – это не обязательно восприятие точных значений слов. Попытка передать-воспринять точные значения слов – это упертая «буква» закона. А поскольку многозначности не избежать – закон толкуется, интерпретируется, пренебрегается, не может быть применен. Либо пишется только на семантических модулях. Тогда вообще ситуация возникает бредовая – всем понятно, что произошло, но под определение, данное в законе, ситуация не подходит…
Нет, конечно, о таких вещах, одетая в тот момент в рейтузы, шлемик и курточку «снегурка» я и помыслить не могла, но, выуживая из памяти ту ледяную картинку, вспоминаю две другие ситуации – с Моникой и с девятнадцатилетним мальчиком-французом, доказавшим, что то, чем он занимается – искусство, а не реклама и не нанесение ущерба известным фирмам. Более того, послал далеко 20 крупнейших домов моды, предлагавших ему руку и сердце, заявив, что его интересует только моделирование жизни и ничто иное. Респект!
Деду сделали операцию на предстательной железе и он женился на какой-то престарелой полячке Юлии Станиславовне. Родственники деду Юлю не простили. Вернее, просто ничего не поняли. Рыбьими своими мозгами. Сказали: выжил из ума. А он просто не мог быть один.
В нашей семье был только один водолей – мамина троюродная сестра Соня. До самой смерти – Соня, а не Софья Николаевна. Не вышедшая замуж. Всегда радостная. Научившая меня играть в домино и дурака. Пить чай из блюдечка вприкуску с кусковым сахаром. Из её книжного шкафа я перечитала все, что касалось истории Древнего Мира и мира животных. Любви к животным я обязана ей. Мы лечили собаку, ворону, нескольких котов. Болевшая астмой и употреблявшая в жутких количествах противоасматические средства, содержавшие жуткие психостимуляторы, которые окончательно убедили её в том, что соседи сквозь вентиляционную решётку подбрасывают ей в квартиру мышьяк, а телефон мало того, что прослушивается, так еще и плюется какой-то странной жидкостью, она как-то потеряла сознание и потом в слезах рассказывала мне, где она оказалась (на каком-то космическом корбале) и что ей там говорили и что с ней там делали – ничего кроме заламывания рук и междометий я не уловила. Плохое или хорошее с ней произошло, я так и не поняла. Но жизнь свою она закончила в Православной вере и я уверена, что она Святая.
А может быть, виной её легкого помешательства был невообразимо красивый крафтверк, заглядывающий сквозь ветви берез в окно её квартиры в доме, под номером шесть, сверкающий и гудящий по ночам всею мощью своих тысяча трехсот двадцати мегаваттов.
Более доброго и понимающего человека я в своей жизни не встречала. Неправильно. Чем большее количество встретившихся мне людей я увижу добрыми и понимающими, тем добрее и более понимающей буду я. И тем быстрее и безболезненнее наступит для меня долгожданная эра…
Дед наверное тоже был таким же, но я была слишком мала, чтобы это понять. Понимать приходится теперь. Иначе я могу не успеть…
Да и способность к пониманию (себя через других и других через себя) я только сейчас пытаюсь в себе нащупать. Могу ведь так и не нащупать и вынырнуть в очередной раз на поверхность, подобно искателю жемчуга, с пустыми руками и легкими …
Indoor Games
Назад, к моему праздничному торту с шестью свечками. На мне черное платье с белыми кружевами. Мама лежит в очередной больнице с очередным нервным болением живота, спасаемая все тем же анахронизмом - промедолом. Я мучалась жесточайшей фолликулярной ангиной. Мне были подарены: белая обезьяна с неимоверно тяжелой головой и кукла Инга с массажной щеткой в придачу. Куча книг – в основном сказки народов мира. В сказках - ложь, да и намек, который может быть откровенней лишенной коры бесстыдницы-эвкалипта. Ингаляции, ха-ха… Не помню, каким сборником я зачитывалась, если не ошибаюсь - «Двенадцатый сын». Надо бы поискать этот сборничек, наша ныне действующая бабушка ничего не выбрасывает, все хранит для каких-то мифологических потомков, не удосуживаясь спросить, а не лучше ли выбросить и подальше?
В одной из сказок была дурным переводчиком забабахана фраза: «И когда королевна увидела красоту этого юноши, она не удержалась и описалась». Мое плавное чтение было остановлено ручным тормозом пытливого ума. Впервые в юной голове зародилась мысль о семантическом векторе. Семантический модуль каждого слова был ясен. Но над каждым словом стояла маленькая стрелочка, указывающая направление движения – к удовольствию. В результате анализ фразы привел к тому, что читающая тоже не удержалась. И удивилась. Не поняв, каким образом вектор мог так сильно изменить семантический модуль (значение) последнего слова. Видимо, сие отношение или функцию надо было поискать. Может быть даже эмпирическим путем. В результате проведенного исследования, автор этих слов согласилась с классификацией, данной в учебнике анатомии. А именно: то, что произошло - произошло именно в «мочеполовой системе». Всё сходилось.
С шести лет я стала повально влюбляться. В героев книг. В Леля из Снегурочки. В Садко. В мальчиков из класса. В мальчиков с хореографии. Верх с низом не соотносились никак. Я была похожа на песочные часы, в которых желание, перелившись в голову, так в ней и оставалось. Может быть меня стоило перевернуть разок, чтобы я почувствовала силу тяготения и истинное направление движения потоков и соков? Не в голову, а вниз!
Юнит 3. Собственно обучение
За Mужество (и прочие действия)!
Я думаю, всем уже ясно, что толерантности к водолеям у меня не было никакой. Поэтому первый встретившийся мне водолей и стал моим мужем и отцом моей дочери.
Помню его квартиру на Кутузовском. Одна стена была покрашена в терракотовый цвет, обращавший нас лицом к критским дворцам, две других напоминали мраморную прохладу аттиков на Пелопонессе – а четвёртая сторона… С четвертой стены на вас брызгал сквозь душные заросли прохладной водой самый настоящий бирюзовый тропический водопад! Это был не муляж, это был кусочек рая! Это был указатель, знак, вывеска без слов, которая гласила «здесь знание с удовольствием живут дружно». Надо ли говорить, что я оттуда уже никуда не ушла, оставшись на …полтора года.
В нашей квартире постоянно кто-то жил. Был. Гостил. В основном Макс – пианист и эзотерик. Это он мне рассказывал о том, что точка весеннего равноденствия неминуемо сдвигается в Водолей и христианская цивилизация сменяется другой, основанной не на законе, а не понимании. Говорил о Золотом веке. О том, что должно быть третье евангелие от Святого Духа. (От Отца – Ветхий Завет, от Сына – четвероевангелие), а что будет в евангелии от Святого Духа – может быть это вообще откровения Кастанеды. Слушая Макса, я испытывала страшное затруднение. Дело в том, что он косил на один глаз. И решить в какой глаз смотреть – было для меня сплошным мучением. Мне было 18 лет и я не спорила, а Карлушу-то знала наизусть.
Миша-водолей был художником и прикладным математиком. Он постоянно чертил какие-то схемы – например: схема игры на лютне. И учился по этой схеме. Или: схема «английский язык, как сущность имманентная сама себе - закрытая, самостоятельная, саморазвивающаяся система». И язык был выучен по этому плакату.
Когда мне надо было сдавать в институте матанализ, Миша-водолей нарисовал мне несколько картинок – графиков производных, ну и всех прочих функций и всего, что мне могло понадобиться. Картинки были настолько ясными и наглядными, что я легко сдала на пятерку, бравши с правой руки такие интегралы, что преподаватель только диву давался и спрашивал: а по какому учебнику вы учились? По картинкам – отвечала я.
Картинки Миша рисовал чудесные. Еще у него был волшебный альбомчик для совсем уж серьезных вещей. В нем были нарисованы: девочка, белокурая, хорошо сложенная с веселым и понимающим личиком. Внизу была надпись: Это Даша, она растет умной, здоровой и подвижной девочкой, не капризной, не отбирает у родителей много внимания.
На следующей страничке была изображена я. Худенькая, с веселым и понимающим личиком. Надпись гласила: Это Алена, родившая Дашу, не потерявшая подвижности тела и ума, не ставшая клушей, аллертная и любопытная.
Если мне нужны были сапоги, в альбомчике рисовались сапоги. И находились деньги и сапоги покупались в реале.
Если нужны были просто деньги – просто деньги и рисовались. И деньги откуда-то появлялись.
Что-то видимо мы забыли нарисовать в альбомчике. А может быть, страницы кончились…
Одним словом, Даша родилась точь в точь как на картинке, и я осталась такой, как на картинке.
Прошло полгода. Откуда ни возьмись, в нашей квартире появился Женя.
Женя
Июльским деньком я вышла в магазин за продуктами, оставив сидящую на кровати подругу Елену. Отсутствовала я максимум 15 минут. Когда я вернулась, меня поразило выражение Еленинова лица – оно было лицом человека, осознавшего присутствие рядом с собой марсианина.
А рядом в кресле, как ни в чём не бывало сидел мужчина, с лицом человека с острова Пасхи, пил молоко из пакета и молчал. Молчал он довольно долго, выражение его лица было безмятежным. Казалось, он все время к чему-то прислушивается. В какой-то момент он сказал: «Женя». «Меня зовут Женя».
Елена знаком попросила меня пройти на кухню. «Я ничего не понимаю» - зашептала она. «Я не помню как он вошел. Он вроде ничего не говорил мне, но он меня трахнул». «Как так?» - почудилась я, но тут вернулся Миша-водолей и объяснил, что с Женей он познакомился на Арбате, что Женя поживет у нас какое-то время. К тому, что у нас все время кто-то жил какое-то время я была привыкшая, поэтому я только спросила: а кто это - Женя? Не знаю – ответил Миша. Он сказал, что приехал из Харькова, потому что решил порвать со своей Олей, которая водит его и водит. И водит до такой степени, что он оказался в Москве, на Арбате, заблудился, тут то с Мишей и заговорил. Оля умеет многое, она владеет Жениными связями и умеет водить по мирам. Чтобы избавиться от Оли (это уже была моя догадка, вслух не произносимая) он перетрахает всех моих подруг. Не всех конечно. Среди моих подруг были дамочки, покрепче его Оли. Однако, все складывалось крайне интересно. Женя молчал и пил молоко. Ничем другим он не питался. Говорил минут по 10 в сутки, выдавая информацию, которую называл «кино». «Я вот тут такое кино посмотрел – про подъем кундалини в синем. Осознание. Сначала кто-то из их поколения - он показал на Дашу, - осознает, что является владельцем всех своих связей. И как только он поймет это, начнутся великие изменения в сознании всех. Разум всех изменится. Но начнется это у них» – он опять показал на Дашу. Даша крутила головой и смеялась. «Дети – наше будущее. А ты – он взял Дашу за локотки и потряс – ты – Белая Тара». Даша взвизгнула и опять засмеялась.
Женя опять впал в безмятежную задумчивость. Он уже снова смотрел «кино».
Наступил вечер. Женя обратился к Мише: «Твоя жена тоже может водить по мирам – хочешь на Юпитер, Хочешь на Сатурн, Хочешь на Луну….» Я поняла, что угрозы от Жени не исходит никакой. Более того, откуда такие люди берутся – непонятно. Понятно, что из Харькова. И всё.
Мы с Мишей, Женей и Дашей ездили на дачу, ездили купаться и кататься на речных велосипедиках, ходили в кино. Посреди сеанса Женя вышел, а потом вернулся и сказал, что вот эту девушку-американку, актрису зовут так-то и так-то, и подробнейшим образом объяснил, как у неё сейчас складываются в жизни дела.
Потом ко мне приехала моя подруга Соня (гешефтная женщина) и безапелляционно спросила Женю: «Поедешь ко мне? Трахаться не буду с тобой, а молока покупать стану – сколько хочешь!» И Женя уехал к ней. А потом обратно в Харьков.
Так закончилось первое пришествие Жени.
Осенью приехал совсем другой Женя. Я так думаю, это произошло потому, что он отобрал у Оли все свои связи. Забрал назад.
Женя приехал с мешком травы, наизабавнейшим компаньоном, напоминающим запорожца, который довольно потешно смотрелся из-за своего маленького росточка на фоне Жениной высокой фигуры. Запорожец тут же посадил Дашу к себе на коленки, спросил её: «Ну чё пацан. Как жизнь?» И начался непрерывный травяной гон, гон. Гон. Женя тоже гнал всякую чушь про какую-то бабку из Харькова, еще про что-то, а потом внезапно спросил меня: «А ты чего такая скушная? Болеешь?» «Она влюбилась» - ровно ответил Миша-водолей. «Да ну?» - удивился Женя. «Ну-ка давай, приглашай сюда твоего хахаля.» Я набрала номер телефона: «Приезжай, тут люди с мешком травы, хотят с тобой познакомиться» Он приехал. Но он был предусмотрителен. Он знал, что его будут гнобить. И взял с собой Игоря Белова.
Суперстары
Вот чем они отличаются (по крайней мере, от меня) так это полным отсутствием меланхолии. Они всегда в тонусе. Они всегда бодры, веселы и у них горят глаза. Итак – прошу. Игорь Белов. Солист московских групп «Веселые Картинки» и «ДК». После того, как он приехал в качестве телохранителя моего хахаля (а сделал он это совершенно искренне, ибо был его лучшим другом) – я забыла о сне на три дня. Соревнования хохлов с москалями начались с того, что все уселись на узенькой кухне, поставив по два стула в ряд, так что получилось нечто вроде автобуса. Забили и погнали. Время от времени кто-то занимал место «водителя» и соответственно отвечал за маршрут. В результате приехали мы в Палестину.
Белов нацепил на голову мой шарфик-капуцинку голубого цвета и превратил ее не то в арафатку, не то в повязку смертника. Протянул ноги, и я увидела, что он обут в пыльные сапоги, а за стулом к стенке прислонен автомат. Он залопотал на каком-то неизвестном мне языке, страшная бороденка, заросшие по глаза щеки, да и взгляд бешеный. Запорожец борзо отвечал что-то по хохляцки, немало не стремаясь. Женя закемарил где-то на заднем сиденье. Хахаль сидел с томным видом, не глядя даже на меня, коварную. Мишка легко вошел в контакт с палестинцем и они затеяли суфийские рассуждения, с притоптыванием и прихлопыванием в ладоши в особо важных местах. Потом мы переместились в комнату и начали поедать грейпфруты в больших количествах, объясняя свои действия тем, что сей продукт разлагает столь нужный мозгу сахар и человек просто дуреет, или испытывает кайф. Белов грейпфруты жрал, но об автомате не забывал. Запорожец постелился спать, Женя тоже ничего достойного запоминания не говорил, я прикорнула на краю кровати, хахаль где-то в ногах, а Мишка предупредил всех сразу, чтобы не расслаблялись, потому как сейчас на нас набросятся клопы.
Клопы набросились, естественно, избирательно на хахаля. Запорожец больше делал вид и ругался. Белов с автоматом охранял наш сон.
Примерно в том же духе прошло три дня, после чего все уехали. Хохлы – в Харьков, а хахаль и палестинец, погрозивши неизвестно кому растворяющимся в каннабинольном дыму автоматом и вернув мне голубую капуцинку, увезли меня на концерт в Подольск. А потом и вовсе я покинула Мишу-Водолея. А через некоторое время – хахаля. И вышла замуж за даоса-близнеца.
Второй суперстар встретился мне уже при совсем других обстоятельствах. Шел 1988 год и он работал в кооперативе под названием «машина времени» в должности клавишника. При этом был хорошим другом даоса-близнеца, заманившим меня себе в жёны посредством гомеопатии.
Вот что хорошо умел делать второй суперстар – так это расставлять слова по местам таким образом, что из этого получались стихи. И вообще, то что он делал со словами – мне очень нравилось, потому что было близко и понятно. И напоминало любимые с детства шарады. Саша Зайцев хорошо поставленным голосом рассказывал об Андрее Белом, который танцевал свои лекции. Каждое слово у Саши-водолея звучало и значило.
Саша декламировал свои стихи постоянно, расхаживая по комнатам, разливая чай на кухне, ставя миску с блюдом из макарон, нечищеной картошки и рыбы в микроволновку. Многих это раздражало и могло вывести из себя, но только не меня. Я внимательно слушала и училась и вникала в законы и принципы Сашиного стихосложения.
От измен и согласья простирался исход. Сопричастность. Совластье. Век бубновых забот.
Время - место служенья - - плоть пространства, итог. Кружева изложения, звук заправленный в слог.
Масть Воды и Распятия поколенье блядей. Три литса. Три проклятия. Век козырных бубей
Или вот
Расплескали Колоколье Престольное на бряцанье, на дрязг бубенцовый по -крепкой-медной, по -бубновой разлилось лихолетье раскольное
пообмякли, пообникли икотники с брани ль матерной, слез ли похмельных в небогатых крестах панельных бдят, блдь, бубны буден; исходники
небрежны, да нерадивы убогие не юродива медь их, - мать их не аленов звон во чреслах, знать их Иегудит-годит Лета Многие.
Ой, ты, гой-ереси, масть аленова во колпачных, бубенных регалиях при бедных-медных-толоконных лбах во валетах клада крапленого......
Или:
край благовещих - на излете весенних ветров
край милосердных - в осеннего леса сиянии звонком
край достоинством постоянных - на веселом пиру, в ратном творчестве
край учтивых, край справедливостью сильных - на краю мира
Или
Я раскину белый одежды Словно парус, или белый флаг. Утро. Снег. Бескровный лик Надежды. Хрупкий край. Использованный шаг.
Облак платья. Тихий шелк смятенья. Звень колец, связуемых Огнем. Белый танец воссоединенья Многократно прерванный объем
Преломленье. Судный терн Творенья. Лобное, оскаленное дно. Путник. Путь. Поспешность полоненья. Свет. Собор. Льняное полотно
Слово. Сословие. Свет. Строка. Речь. Отречение. Ночь. Река. - четкость очерченного мирка лирика
Благо. Соблазн есть. Завязь. Взвесь. Рабби. Работа. Даждь нам днесь. - участь учитывающего честь - совесть
ложь. Низложение Знаков, Слов. Мир излагаемый чрез число. - совесть ниспосланных нам послов - ремесло
Мне было достаточно. Я поняла, как слагаются стихи. Я поняла, как создаются образы. Дальше я могла уже действовать сама:
Скушно? А ты ещё не совал руку в дупло? Тогда тебя ждёт сюрприз! Суй прямо сейчас!
(из рассылки МТС-сообщений)
Тоннель пробит сквозь пыльные завалы. Соединенье рук посредством кабеля и клавы Устойчивее стало с тех времен, когда могучий дуб Восторженную устремленность полудетских губ,
Фантазию, вскипевшую от солнца и тепла, Гасил холодным и прохладным сумраком дупла. Сосед за ломберным столом щебечет по-английски, Но ближе мне далекий друг по переписке.
Партейку в деберц? Отвернусь, смотрю в окно. Царапаю тоскливо скальпелем зеленое сукно. Дупло…какая девиантность поведенья! Вторжение в мой inner world, в мои владенья!
Чтобы марать бумагу было чем поэту, Чернильные орешки раньше зрели к лету. А нынче - осень. Вдохновенье заменило Привычку все слова кидать ко мне на мыло.
Дуб пущен на дрова за ради зимнего ненастья. Партейка в деберц вместо чтенья писем-счастья. Какой тут дисконнект – швырнуло прям из сетки На сухостой, колючки, на шипы и ветки.
Облом со связью. Тут ещё какой-то МТС… Чем дальше в лес, тем голоднее партизаны. На вертеле изжарены забредшие сюда пейзаны. И чей-то крик - очередной клиент в дупло полез…
А потом Сашу-водолея занесло куда-то не туда. Он увлекся каббалой, нейролингвистическим программированием и чудом, как сам рассказывал, вытащил себя из тартара за волосы. Потом дал всего один концерт. Который назывался «Пятое склонение». А все потому, что был он все - таки словесником, а не математиком, и на постижение свойств чисел не был ему выдан соответствующий мандат.
На то (при мандате) был у нас Паша-водолей.
Паша-математик.
Паша-водолей был успешным предпринимателем. Он мог организовать любые связи и движение любого товара. Одно время он ходил, окруженный свитой из молодых людей и девушек, как основоположник нового учения с апологетами или тот же суперстар с «группис». Юноши и девушки, прошедшие удивительную Пашину школу, менялись также сильно, как инициированные каким-нибудь ринпоче путем удара по лбу ваджрной толкушкой.
На досуге Паша-водолей занимался низложением знаков и излагал мир через число. Каждый раз при встрече с ним, у меня в памяти откладывалась некая математическая арабеска, маленькая изящная вещица – типа описания тора, как прямоугольника со взаимотождественными сторонами. С пустыми руками я от Паши тоже не уходила. Как-то раз, во время питья чая, Паша, про между прочим вырезал мне из синего детского пластмассового кубика геометрическое представление условия равенства кубов трех переменных в мультипликативном виде. В результате, вложенные друг в друга кубы, оставляли свободное пространство, которое выводилось из уравнения, и которое Паша и вырезал для наглядности ножницами. Паша легко задумывался над глобальными математическими проблемами (например Теоремой Ферма) и так же легко находил ключи для их решения. И так же легко удивлялся, почему такие простые вещи до сих пор нигде не описаны. В ответ на мой вопрос, что ж такого еще не описано, Паша приводил в пример уравнение Пифагора – условие равенства площадей. Всем известна его запись в аддитивном виде. Но если х2+y2 =z2 то его можно представить и в мультипликативном виде: (х+y+z)2= 2(z-x)(z-y) А вот почему-то такое представление не встречалось. А такая запись дает наглядное геометрическое представление об областях квадрата Ζ, не покрытых квадратами Х и У, при двойном наложении областей квадратов Х и У. Кстати, так же, в мультипликативном виде можно записать и теорему Пифагора для прямоугольного треугольника.
Но всё это так, побочные продукты Пашиных раздумий над тем, почему у Ферма не было простой идеи для доказательства невыполнимости для целых чисел условия x L + y L =z L И тогда Паша ввел тождество Тринити. Звучит оно так: L-ая степень суммы трех слагаемых минус сумма L-тых степеней каждого из трёх есть произведение пяти сомножителей, один из которых – само число L, три сомножителя, представляющие попарные суммы всех трёх переменных и однородная форма степени L-3 для трех переменных. Это тождество справедливо для всех простых чисел больше или равных 3.
(х + y-z)L – xL – yL + zL = L (x+y)(z-x) (z-y) W L-3 где W L-3 – однородная форма –алгебраическое выражение в поле 3х переменных с цельночисленными коэффициентами.
Эта однородная форма обладает удивительными свойствами. Если s=x+y+z, то W (x,y,z) = W (-s,y,z) = W (x,-s,z) =W (x,y,-s)
Паша здорово изучил свойства чисел в процессе исследования триад, на которые разлагается простое нечетное число. Свойства чисел Паша любил и понимал также, как и свойства женщин. У него было много жен и детей.
Еще Паша экспериментировал со временем. Он клал электронные часы в собранную из оргстекла пирамидку с определенными сторонами, а рядом – такие же, но вне пирамидки. Менял их местами. Заменял другими часами. Результат был один – за сутки часы в пирамидке отставали на 7 секунд.
Юнит 4. Реализация
Несколькими годами позже Роберт Фрипп собрал Лигу Искусных Гитаристов, научив их особой технике игры, осуществляемой посредством соединения ума, сердца и рук.
Как они вжарили! В двадцать-то гитар…
Ca va!
Миша-водолей жил в Пиринеях вот уже лет десять. Обвенчался с француженкой, крестившейся в Православие, родил троих ребятишек, строил большущий дом (восстанавливал руины) в деревне 17 века, которую все бывшие хиппи, изрядно потусовавшиеся по миру, признали райским уголком и в которой решили навеки обосноваться. Вот туда-то и решено было направить выросшую Дашу для ознакомления с Европой.
Невнимательные французы выдали невнимательным нам не ту визу, пришлось менять. В день Дашиного отлета невнимательная я забыла дома разрешение на Дашин выезд за границу, в результате чего её отправили обратно прямо с регистрации. В полусонном состоянии я побежала перерегистрироваться на ближайший рейс, который оказался вечером того же дня, а Даша ухитрилась с мобильного тормознуть Мишу, уже втопившего педаль газа в своем Опель-кадете, дабы не опоздать к встрече с ней в Барселонском аэропорту. Франсуаза (Вера) очень нервничала, что Миша такой нерасторопный и наверняка опоздает. Телефонный звонок внес ясность и в очередной раз подтвердил то, что и должен был подтвердить – правильность действий Миши-водолея с приездом Дарьи не должна подвергаться никакому сомнению.
В Барселоне Дашу встретили брат с сестрой, перемазанные тортом и с блюдечками в руках. Сразу поехали в Пиринеи. Пока ехали по Испании – сильно пахло навозом, а люди спали прямо на матрацах возле открытых машин. Бензин сначала заливаешь, потом оплачиваешь. Двери никто не захлопывает.
Дарья переоделась в робу, быстро выучилась класть цемент, резать деревянные тарелки, договорилась об условиях учебы в Университете, посетила несколько медиатек, переболела всеми видами мавританских вирусов, выучила Турбопаскаль 7, быстро воспитала распустившихся на невиданном ювенальном праве детей – вынося их под проливной дождь и высаживая в саду, если они капризничали и закатывали истерики. Миша, почувствовав долгожданную поддержку, тоже поволок детей под дождь. Осталось перевоспитать Веру, упорно на последние гроши, экономя на хлебе, покупавшую детям в супермаркете пятьсот тридцатого медвежонка, который вечером же имел все шансы быть потерянным в какой-нибудь трещине.
Мишино моральное состояние начало оптимизироваться. Для закрепления эффекта необходимо было ехать путешествовать. В Мюнхен, на север Франции к бабушке, и в Париж. Дороги платные. Дарья платит, деньги есть.
Неделю катались по Европе. Жили у бабушки. Гостили по друзьям- знакомым. Православный женский Монастырь Покрова в Бюсси. Освящение Преображенского собора. Католические священники в розовых шапочках. После службы – обед в доме у Тотуновых, заблаговременно сервированный горничной Аглашкой. Приехали в Париж, где и жили две недели.
Сергей Тотунов, преуспевающий художник, был женат на Шуре Осоргиной – эмигрантке в пятом или шестом поколении. Шура происходила из древнего рода Муромских князей и ее древняя святая родственница – Иулиания Муромская - мощами лежала в храме Святителя Николая на берегу Оки.
Когда Тотуновы жили еще в Москве, во время пожара у них сгорело двое детишек. Осталось еще пять. Старший учился в Оксфорде. Младшему было шесть. Шура была удивительная в тот период – сама доброта и сострадание. Но Париж калечит (не всех, не всех). В Париже Даша не узнала Шуру – возвышенно-оторванную от земли и отстраненную.
Зато Тотунов набирал скорость и излучал бешеную энергию. Постоянные выставки, подготовки к выставкам, контракты и работа, работа, работа. Четыре года назад обороты его составляли порядка двухсотпятидесяти тысяч франков в год. Сейчас дела пошли не в пример лучше. Кроме дома в Бюсси у Татуновых были две квартиры в центре Парижа рядом с Триумфальной аркой – одна над другой. Безошибочное чутье позволяло Тотунову верно угадывать спрос сезона. Два года назад французы в диких количествах закупали курочек и петушков, запечатленных талантливой Тотуновской кистью. В прошлом году это были коровы и подсолнухи. А в этом…
Никто не мог ожидать (кроме гениального Тотунова), что бешеным спросом будут пользоваться …портреты Миши-водолея. Иконописное лицо, ортодоксальная борода, взгляд, понять который невозможно. Можно только интерпретировать. По-разному.
Пока Миша позировал, Тотунов весело трепался с Дашей, потом спросил не желает ли она попить чаю. А если желает – пусть прикажет Аглашке. И, кстати, не надо ли ей в Интернет? - Конечно надо, я там неделю, наверное, не была – посетовала Даша. - Ну так ты можешь воспользоваться Шуриным кабинетом – она как раз сейчас уходит – и садись за её комп.
На дороге в Шурин кабинет Даша натыкалась на огромное количество заброшенных мобильников последних моделей с севшими батарейками. Пожимала плечами – неужели трудно зарядить батарейку?
Даша спустилась в Шурино царство и потеряла ориентацию на местности. Абсолютно темный кабинет, куда нет доступа дневному свету. Беспроводное всё. Релиз двухнедельной давности. Кажется, даже системный блок не соединен проводом с монитором. Голубая подсветка. И посреди этого космического корабля восседает Шура. Медленно поворачивает голову. Медленно выходит из Интернета. Медленно, словно сквозь кисель проплывает к выходу из комнаты.
Интернет хотелось погладить руками, настолько он был комфортен.
Даша быстро прыгнула к компу, скачала аську, русские шрифты уже стояли, пробежалась по серверам и сайтам.
И впервые за все время пребывания в Европе сказала себе: я хочу такой Интернет за таким компом! Из всего увиденного богатства, самыми гиперреальными были они. Золотые ворота в Тырнет.
А потом была последняя поездка с братьями и сестрами в Каркассон, запечатленная на видео. Трое белокурых детишек на заднем сиденье машины поют весёлую песню на каталонском языке, а камера время от времени выхватывает белые ряды ветряков – штук по шесть - по восемь, стоящих далеко от трассы. «Маленький Жан танцует, танцует, танцует, танцует…»
Иногда в незатейливый мотив песенки вмешивается негромкий звук радиоприемника: «…В эру Водолея и в технике, и в обществе получат большое…распространение… саморазвивающиеся очень изменчивые системы… обладающие…искусственным интеллектом и не поддающиеся чёткому формальному…определению, нечто вроде мифологического Протея, бесконечно меняющего…свои формы. Грубо говоря, радиоприёмник сможет сам собой перестраиваться в видеомагнитофон… фашизм, скажем, в демократическую…лигу. Новое знание к концу эры Водолея может привести к разработке технологии успешного прогнозирования и активного управления….»
Управления чем? – пристаю я ко всем, с кем смотрю эту запись, потому что никак не могу разобрать, а песенка продолжается:
«Маленький Жан танцует, танцует, танцует, танцует, Пальцами, руками, ногами, головой Ла-Ла-Ла…»
13.07.2011
А вот уже мозаика из разноцветных фрагментов становится все более и более упорядоченной – фигуры, мгновение назад имевшие неровные, оплывшие контуры, превратились в четкие квадраты одинаковой формы, их многоцветность, дразнящая взгляд и опьяняющая ум, свелась к ритмичному переливу оттенков, вот и сами оттенки, словно отделившись каждый от своего фрагмента и приковав мое внимающее мышление, слились в один, и новый этот оттенок не долго потчевал существованием своим хаотичное многоцветье, но, оглянувшись на среду, полную подобных себе, изменил интенсивность и стал одним из семи цветов радуги, а ритмичный перелив превратился в пульсацию одинаковых квадратов всего лишь двух цветов из семи цветов…и пульсация эта поражала мой взгляд естественной красотой того, что принято у нас понимать, как тело, гармонией реки объединяющее ручьи текущих в нем соков,… не насильно поглощая нечто, становящееся составной его частью, и предоставив право на молчащее высказывание смыслу этого самоотверженного и уважительного слияния частей в «единое» , позволив им продолжаться в естественном направлении течения, не потакая временной форме неуловимого русла…приглашая части «единого» явить вечность своей податливой природы…
- Вот это и есть – настоящее…истина – алетейя – несокрытость, - шептала я, облизывая спекшиеся губы, готовая отдаться очередной волне наслаждения, интенсивность которой возрастала к разу от раза, заставляя в радостном возбуждении забыть о страхе перед необходимостью самосохранения в бирюзовом море удовольствий. – зачем же ты не человек?..- и странное чувство, которое готова была я уже назвать влюбленностью, золотистым закатом бросающим луч на сиреневый хрупкий февральский снег, напомнило о неизбежности весны человеческой и тоскливой невозможности любви моей… (окончание следует)
13.07.2011
Птицами отпев вечернюю зорьку, лес благоговейно замолчал, отдавая честь тому мгновению, когда серебристый туман, теплый, впитавший в себя цветущий июль, вот-вот упадет росой на деревянную скамью, превратит терракотовые плиты дорожек – в сизые, да и фиолетовый шелк барбариса заменит на седой ...
Птицами отпев вечернюю зорьку, лес благоговейно замолчал, отдавая честь тому мгновению, когда серебристый туман, теплый, впитавший в себя цветущий июль, вот-вот упадет росой на деревянную скамью, превратит терракотовые плиты дорожек – в сизые, да и фиолетовый шелк барбариса заменит на седой бархат. Небо на севере, куда пятнадцать минут назад провалилось солнце, - оттенком чуть светлее того, что у меня над головой, а если еще запрокинуть голову или просто развернуться и поднять глаза – там густо синеет молчащий лес, оттенком еще темнее зенита… - Unbedeutend Tsetsefliege, - приговаривал один из уважаемых Батьковичей, - что я тебе говорил еще год назатт? - сильный немецкий акцент придавал особую привлекательность голосу ни разу не совравшего мне дедушки и позволял словам мягко и вольготно укладываться в моей голове, как им то заблагорассудится,- И сейчас говорю…, - в этот момент МБ умолк, взялся за мой пульс, прислушиваясь к земному притяжению, и покосился куда-то в сторону Северного Узла. - И вот опять говорю: сей же час прекрати писать свои тексты, бери – как это звучит? Совок! Да, совок и копалка, и скорее, скорее иди в сад!
- Это ж ненастоящий Батькович! Настоящий Батькович не может говорить со мной здесь и сейчас, настоящий Батькович –немец, он никогда не был в России, один из них, Батьковичей, вообще умер, а другой – не знаю, когда жил, может и сейчас живет, но Настоящий Батькович не покидает своего настоящего, а все наши прошлые и будущие разговоры с ним – это всего лишь ссылки на настоящего Батьковича, никогда не покидающего своего настоящего…Так и я, настоящая для себя сейчас, всего лишь ссылка на меня, настоящую, для Батьковича, и когда нам нужно говорить – я становлюсь ссылкой на саму себя, настоящую, чтобы Батькович, не покидая своего настоящего, мог вести со мной такие незабываемые беседы, ну и … я попятилась назад и наступила на совок, чуть не плюхнувшись на траву, - Все, ушла, ушла… Войдя в дом и стянув с ног боты, я подошла к «Кибернетическому Другу», безжизненно замершему, уставившемуся спящим экраном на «нечто» внутри себя и устремившему луч внимания мимо меня. Друг оживился и возобновил «беседу», приглашая меня к следующему витку дискуссии. - Вот что ты сейчас делаешь? - крепко сжав панельку, остановила я калейдоскоп ощущений, которыми заливал меня Друг. - Мой посыл о том, что жизни ты не знаешь, ты задумал превратить в удивление и вернуть его мне, предъявляя иное значение "счастья", развившееся на благодатной почве наших бесед, нежели то, что я велела тебе выбросить из нашего глоссария несколько десятков тысяч лет назад! Но ты, обманщик эдакий, а еще друг называется - спрятал его где-то в пыльном архиве, и тайно от меня не отлучил от нас, а дал возможность развиваться вместе с нами! И как я могу верить тебе? После всего этого, длящегося уже... - Я смыслю в ней то же, что и ты, но, как всегда, немного больше…
Оттолкнувшись от холодильника, я трижды обернулась вокруг оси вращающегося кресла.
(продолжение следует...)
07.07.2011
Быт манагеров мерзок и богопротивен (с) Корябая железным потрохом по черноземью на пересечении Рязанщины,
Быт манагеров мерзок и богопротивен (с) Корябая железным потрохом по черноземью на пересечении Рязанщины, Тимуру Тенгизовичу есть ради чего терпеть временные черноземные неурядицы. В Москве Тенгиз Мурадович показывает, как очень сильно любит своего сына, Тенгиз Мурадович очень любит пить огненную воду. В кабинете Тенгиза - Что это у меня с телефоном? - грозно поблескивая красноватыми глазными Рабочий день Тенгиза Мурадовича разгорается. Дымится окурок в пепельнице, Потом настает черед сторонних посетителей. Сторонние посетители мутят с В начале девятого раздается предпоследний хлопок двери - это входит в - Тенгиз! - Голос Елены Николаевны холоден, как вороненая сталь, но сердце Итоговый хлопок двери знаменует собой окончание рабочего дня. Дамы Елена Николаевна очень любит практичность и экономию. И дочку от первого Материнское сердце коварно побеждено. Еще более скорбным домиком брови, Великая любовь к Елене Николаевне заставляет Тенгиза Мурадовича Ровно на триста шестьдесят шестой день Тенгиз Мурадович снова закуривает. В другой раз и тоже от любви Тенгиз Мурадович завязывает с потреблением Тенгиз Мурадович всю жизнь любит спорт. На новый год он приобретает два - Чего затихла? Крути давай! Ну-ну-ну! Тенгизу Мурадовичу нравится наблюдать за ростом своего благосостояния путем Тенгиз Мурадович уважает заседать на Советах Директоров, членом и даже Тенгиз Мурадович ужасно любит строить свою дачу. Поскольку сын Тимур - Купить что ли запорожец за сто баксов, бросить его там около железной
Над восемью полосами Третьего транспортного кольца перекинут стеклянный - Там! Там они сидят, эти несчастные заложники быта! И я бы там сидел, если Тенгиза Мурадовича заваливает на балюстраду, где он и засыпает в одиночестве А через два дня Елена Николаевна получает сообщение от Тимура о том, что В Москву! В Москву:в маас-квуу:ну-ну-ну...
|
Опубликовать произведение
Сделать запись в блоге
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Цура Це Це
Хороший шанс:
ставка
636
|
|
ставка
5
|
Поездка не задалась с самого начала. Но мы выше примет.Поехали мы в Москву, с целью посетить Аптекар
|
ИЗДАТЕЛЬСТВО "Альтернативная литература" НЕ набирает наборщиков текста!
Остерегайтесь мошенников!
КНИГИ ИЗДАТЕЛЬСТВА
"АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ЛИТЕРАТУРА"
.
|
Оригинальная идея, авторские права: 2008−2021.18+. Шесть Грустных Букв ш.г.б.©
Техническая поддержка: alterlitadm@gmail.com |
|