Глубина чувств (на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

Я представлял этот день тысячи раз.

В своих мечтах я столько раз оказывался здесь, на этом самом месте. Помню, как смотрел на серебристые, безграничные небеса, растянувшиеся надо мной, брел по набережной Мойки, сворачивал на Гороховую улицу и спешил домой — к тебе, к камину, к тому невыносимо дорогому и любимому теплу, которое я не променял бы ни на что. Я забегал в парадную, мое дыхание сбивалось, а ноги немели от долгой прогулки по Воронихинскому скверу, но мне было все равно. Я бежал, рвался вперед, потому что там, на четвертом этаже этого старенького дома, в нашей небольшой, уютной квартире, меня ждала ты.

Я представлял, как лихорадочно ищу ключ в кармане брюк, достаю его и нетерпеливо открываю дверь, а за ней — ты, все так же, как и прежде, одариваешь меня лучезарной улыбкой и держишь поднос с теплым яблочным штруделем. Я говорю с тобой о чем-то незначительном, даже не помню, что именно сказал, а ты отвечаешь мне все в той же беззаботной манере, что и раньше, и зовешь к уже накрытому рождественскому столу.

И все, что я способен чувствовать в это мгновение, — растекающееся по всему телу безмерное счастье.

Но моим мечтам не суждено стать явью.  

Я поднимаю глаза и вижу: небо над Петербургом вспыхивает пурпуром, облака трескаются и заливаются багрянцем столь ярким, что становится больно смотреть. Я бреду по той же набережной, что и в своих мечтах, и никуда не спешу — незачем. Я уже знаю — за той потрепанной дверью не окажется тебя, так к чему же мне ускорять шаг?

Ты постепенно растворяешься — в моей памяти, между нот, с каждым сыгранным трезвучием, с каждой исполненной пьесой. Я не знаю, как ухватить тебя, оставить внутри себя часть твоей безмерной души, ведь только мое сердце может стать приютом для тебя. Я знаю — моя память недолговечна, как и я сам, как и все в этом мире.

Я ищу способы сделать тебя частью реальности, ухватить за руку и оставить рядом с собой, здесь, в заснеженном Петербурге. Твой лик отражается в моих сонатах, во всех произведениях, что я пишу. Этого мало, я понимаю это только сейчас, когда все те годы, что я пытался тебя вернуть, были потрачены впустую. Я ничего не добился, ничего не получил, даже сейчас единственное воспоминание о тебе, не ставшее незначительными обрывками, — это ты, стоящая на палубе, озаренная огнями, льющимися с Дворцового моста.

Возвращаясь домой, я ощущаю промозглый холод, а не то тепло, что я представлял себе. Под кожу пробирается лед, и я слегка подрагиваю, нехотя снимаю верхнюю одежду, разуваюсь и, не включая свет, иду в гостиную к фортепиано. Взгляд цепляется за твою фигуру, покорно сидящую на диване. Даже в полумраке я вижу, что ты не улыбаешься — ты не можешь, ты не способна даже взглянуть на меня и двинуть рукой, как может идти речь о чем-то большем? В этом есть свое очарование, вот только я не могу его увидеть. С каждым днем мне лишь больнее смотреть на твое механическое лицо.

Сажусь за пианино и перебираю клавиши — бесцельно, просто для разминки пальцев. Я обрываю молчание неожиданно даже для себя, говорю с тобой, с той тобой, которой нет, но мне все равно — я хочу верить, что ты существуешь.

— Помнишь, в наше первое Рождество… на нашу первую годовщину… я сыграл пьесу, которую посвятил тебе. «Глубина чувств», помнишь? Такое глупое название, — нервно смеюсь, глядя куда-то перед собой, — но ты говорила, что тебе нравится. Ты сказала, что чувствовала себя в то мгновение, когда я играл ее для тебя, так, словно ты главная героиня фильма. И…

Я не знаю, что хотел бы сказать еще. Я не знаю, почему вообще говорю с пустотой. Я не знаю, я ничего не знаю.

Пальцы сами невольно начинают скользить по клавишам, рождается та самая пьеса, которую я написал для тебя. Музыка заполняет всю комнату, до краев, медленно, но верно. Мы тонем в ней вместе, она проникает внутрь и звучит уже в грудной клетке, в нашей плоти и крови, и слезы… слезы льются из глаз.

Я прекращаю играть, поворачиваю голову и застываю. Тебя нет, ты не сидишь на диване, ты не там. Ты стоишь передо мной в бьющемся из окна тусклом свете фонарей, и, кажется, улыбаешься той же счастливой улыбкой, что и в день нашей первой годовщины. Я едва верю в происходящее, стараюсь привести себя в чувства — жмурюсь и щипаю себя, но ты никуда не пропадаешь и кажешься такой живой, такой настоящей. Ты тянешь ко мне ладонь — меня захлестывают чувства, и я хватаю ее, трепетно сжимаю, оставляю короткий поцелуй на холодном металле.

Ты не можешь говорить пока что, но я вижу… я вижу, что ты смотришь на меня, я вижу, что ты осознаешь происходящее.

Я вижу жизнь в твоих глазах.

В это Рождество я начинаю верить в чудо.

— С добрым утром.