Бинокль (на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

Декабрь, 1836 год

Новогодние подарки дражайший супруг преподнес Жанетте в этот раз заранее. Первым оказался изящный театральный бинокль из слоновой кости с позолотой, вторым — бронь на препровождение праздников в Комендантских дачах.

Молодая жена немолодого генерала радовалась сюрпризам как ребенок. Как оказалось, зря. Начать с того, что театральные окуляры требовали выгула в культурных заведениях Петербурга. Но посещение оных вызывало у супруга перманентные приступы храпа. Громкого, раскатистого, с похрюкиваниями и причмокиваниями, отчего щеки Жанетты красились всеми томатными оттенками.

В отсутствие супруга Жанетте возбранялось посещать театры и прочие места сбора петербужского света. А в его присутствии это было невыносимо для напитанной светским этикетом натуры. «У других мужья как мужья, а мой… мужлан в погонах!» – сокрушалась она.

В общем, первый подарок на поверку оказался совершеннейшей безделицей. Но оставалась надежда на второй. В ресторациях и салонах, где их чета обычно проводила Новый год, поведение генерала не отличалось бóльшим прилежанием в сравнении с операми-театрами. Не храпел, конечно, но во все щеки чавкал деликатесными яствами, утирая раскидистые усы о рукав, а рукав в свою очередь о выходной камзол.

Так что Жанетта предвкушала возможность провести новогоднюю ночь пусть и наедине со скушным мужем, зато не краснея за него со стыда каждую смену блюд. Да еще в «Дачах», чтобы арендовать которые уважаемый Санкт-Питер-Бурх в очередь выстраивался.

Однако 31 декабря по приезду в Комендантские дачи генерал с прискорбием сообщил, что внезапно вынуджен покинуть жену по долгу службы. На неведомый срок. Не сказать, что Жанетта огорчилась донельзя. Но для виду всплакнула в кружевной платочек. Как только супруг откланялся, она достала так и не пользованный бинокль и занялась любованием окрестностей.

Вопреки хорошему воспитанию, вскоре Жанетта поймала себя на том, что подсматривает в окна домов, которые в Комендантских дачах сдавали исключительно многоуважаемым персонам. Однако под стеклами бинокля эта несокрушимая «уважаемость» таяла, как первый снег.

Каких только пикантных сцен Жанетта ни насмотрелась в преддверии новогодней ночи! Чего только ни вытворяли соседи-бесстыдники! В одном из особняков, как оказалось, поселилась сама Альбина Миронова. Но не в объятиях законного супруга она уже трижды за вечер утешалась, а с его родным братом!

Другой особняк был арендован Забродиными, которые чинно вкушали праздничный ужин в гостиной на первом этаже. А в это самое время в опочивальне на втором их отрок шестнадцати лет отроду получал уроки любви от Пантелеймонны, бессменной кухарки семейства. И как она только не раздавила хрупкого юнца центнером страсти.

Жанетта не только ехидно хихикала, узнавая чужие тайны, но и томно вздыхала от зависти, потому как генерал баловал ее постельными утехами по расписанию – каждую четвертую субботу месяца аккурат с 21:00 до 21:03 по петербужским курантам. В конце концов она так вдохновилась увиденными сценами, что начала удовлетворять сама себя. Благо ручки у Жанетты были аристократически тонкие, с шаловливыми музыкальными пальчиками.

За этим непотребным занятием она и была застигнута врасплох. В самый ответственный момент, когда до состояния окончательного блаженства оставались какие-то секунды, в комнату Жанетты через окно пробрался… негр!

Проказницу столь шокировало явление незваного, да еще экзотической наружности гостя, что она даже не подумала прекратить свое интимное безобразие. Даже наоборот, невольно ускорилась. Визитер в свою очередь благородно позволил Жанетте завершить начатое, а потом произнес:

— Я к вам спешу, чего же боле?

Жанетта было заподозрила, что ей снится сладкий сон, но ущипнув себя, положила конец подозрениям. Раз такое творилось с ней наяву, она решила не упускать счастливый случай:

— А вот спешить не стоит, мусье негр. Давайте помедлим ради обоюдного удовольствия.

— А может, выпьем? Где же кружка?

Жанетта с хлюпом извлекла пальцы из своей пещерки любви и дрожащей от предшествовавших событий рукой указала на графин с вином.

Дальше все шло как по маслу. Туда-сюда, туда-сюда, а еще — боже! — туда и даже вон туда. О том, что такие места можно использовать не только по прямому назначению, но и для прелюбодеяний, Жанетта и помыслить не могла.

— Мусье негр, это было… незабываемо! Давайте как-нибудь повторим?

— Да какой я вам негр! Я Саша Пушкин, поэт и главный дамской угодник, — с легкой обидой сказал гость. — А повторить — за милую душу! Я тут неподалеку обжился. Только дельце одно улажу с Дантесом опосля Нового года и сразу к вам нырну. Всенепременнейше!

Жанетта, опасаясь, что Саша может ее тут не застать, написала на листке свой адрес в Петербурге, вскользь упомянув, что супруг часто и подолгу отсутствует дома. Щедро надушила бумажку любимым парфюмом и вручила Пушкину.

Но как ни ждала Жанетта кучерявого угодника в Комендантских дачах еще с неделю, как ни чаяла повстречаться с его персоной уже в Петербурге, более он ни в ее окно, ни в ее жизнь не заявился.

Со временем ждун в истомившейся душе Жанетты поутих. Тем более что она продолжала использовать театральный бинокль не по назначению, что весьма отвлекало от женской тоски.

Но каждое 31 декабря Жанетта становилась у окна, подолгу вглядывалась в ночь петербуржских улиц, вспоминая самую волшебную новогоднюю ночь в своей жизни. И томно вздыхала, едва слышно шепча:

— Ай да Пушкин, ай да сукин сын!