Якуты 2 (на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

– Новый год не двигается.

  – Чего?

  – Стрелка стоит. Сам глянь.

  Ну протянул Нибудю запястье с часами (простыми, на советской застёжке): стрелка не двигалась – ни влево, ни вправо, а так и стояла на тупом «двенадцать без пяти», и нерешительная секунда зависла между шестью и семью.

  – Может, замёрзли? – сказал Нибудь и стукнул пару раз по часам. Затем он снял варежку и достал свои такие же: снова двенадцать без пяти и снова нерешительная секунда зависла между шестью и семью.

  Они посмотрели кругом: фиолетовая ночь, заиндевелая площадь, съёжившийся от холодрыги Зимний дворец, угрюмый столп, тоскливая ёлка – и никого людей (даже дворник не скребётся).

  – А если отменили? – сказал Нибудь и сбил сосульку на носу.

  – Что отменили?

  – Ну. Новый год.

  – Совсем дурной? Пошли давай. Найдём кого-нибудь, спросим время. – Скрипя валенками, Ну пошёл в сторону арки.

  – Да у кого? – Нибудь оглянулся на переливающуюся ёлку (как проститутка в пустыне) и поскрипел вдогонку.

  Вообще – Ну и Нибудь только что из Якутска: решили встретить Новый год в Питере, культурно, без баб – прилетели, а тут такие дела. Вахтовики с континента, конечно, рассказывали, что на севера́х время по-другому ощущается (и воздух им какой-то дикий, какой-то пустой), но не настолько же!

  – Да и наоборот тут быстрее тогда должно быть… – бормотал сам с собой Ну.

  – О, красотень какая! – Нибудь выкатил глаза по сторонам, пытаясь осознать гирлянды, витрины, ширь и фасады Невского.

  – Да захрена красота эта, если время не идёт?

  Проспект правда был чёрный и пустой (и новогодняя мишура в своём одиночестве выглядела как-то бесстыдно). Зато можно было весело идти посерединке и слушать эхо от скрыпучих шагов.

  – А знаешь, Ну, а я и не против в этом году остаться. – Нибудь заложил руки за спину как прораб. – И жене шубу покупать не надо.

  – А ты обещал?

  – Ага. И дочке щенка.

  Несмотря на отменные северные фуфайки, ветер продувал спины насквозь (он в Петербурге всегда находит лазейку).

  – Дурак ты, Нибудь, – буркнул Ну.

  – Ну и не буду.

  – Да я в смысле – если нет Нового года, так и работы нету, отпуска нету, дня рождения нету, лета, рыбалки!

  – Да... Об этом я как-то не подумал…

  Они приблизились к красной башне с каким-то тощим шпилем (как будто строили-строили – и лень стало). 

  Слепым бельмом с неё желтовато горел циферблат: на нём те же тупые двенадцать без пяти и нерешительная секунда зависла между шестью и семью.

  – Всё, Нибудь, пропали мы! – В отчаянии, Ну рухнул посреди дороги и улёгся как звезда под небом (метрах в двух подглядывал ребристый люк).

  Нибудь ласково боднул его валенком:

  – Да ладно тебе! Вдвоём отпразднуем. А там уляжется как-нибудь.

  – Не уляжется…

  Нибудь подсел на корточки и кротко улыбнулся:

  – Почему это?

  – Времени нет.

  Громко цокая по асфальту каблуками – из вьюжистого далёка к ним подошёл человечек в высоком цилиндре. Тощий, он был одет в чёрный деловой костюм – скорее символический, чем тёплый. Приблизившись, он опёрся о прутиковую тросточку и чуть нагнулся к якутам с любопытством:

  – А что вы, собственно, праздновать собрались?

  – Ну, – сказал Ну, – Новый год. – И сел.

  – Вы Дед Мороз? – спросил Нибудь, без особенной надежды (просто чтобы спросить).

  Они сидели и смотрели на него как маленькие.

  – Не совсем… – Человечек разогнулся и засмотрел на желток башенных часов. – Это ведь праздник колеса, а я колёса не люблю… – Он усмехнулся кашельно. – Празднуют-то эту замирающую секунду, как перед прыжком в воду. А потом дальше полетели – и такая же бестолочь.

  Ну с Нибудем переглянулись.

  – Это, дядь, конечно, интересно, – проговорил Нибудь, – но можно Новый год, а?

  – Пожалуйста! – Ну сложил ладошки молитвенно. – Я жене шубу обещал!

  – Ты тоже? – Нибудь глянул на него.

  А человечек улыбнулся тонко:

  – Я хочу сказать – эта секунда и так с вами. Не обязательно ждать декабря, чтобы её останавливать и радоваться.

  Он вдруг поднял лицо к небу, глубоко выдохнул – и весь разом просиял и разомлел (как бы греясь под прожекторами). Что-то пульсировало и переливалось в воздухе – Ну смутно догадался, что это и есть та самая замявшаяся секунда.

  – Вот так. – Человечек хитро щёлкнул спичкой и закурил. – Или, думаете, всё-таки остановить? Насовсем остановить, а?

  Люк склизнул и ударил об асфальт – из него высунулся мужик в рыжем жилете (очевидно, жэкэхашник), он поправил каску и заорал:

  – Эй вы! Ну хорош кота за яйца тянуть!

  – О чём это он? – Нибудь отодвинулся к человечку.

  – Понаедут с северов, время своё привезут, и нам всё заморозят! Давайте, блин, акклиматизируйтесь!

  – Пожалуйста, не беспокойтесь, мы сейчас же всё исправим! – Человечек взмахнул сигаретой (облачко так и зависло) и учтиво обратился к сидящим. – Позвольте, как вас зовут?

  – Ну.

  – Нибудь.

  – Ну так и не будьте.

  И тут и человечек, и жэкэхашник, и якуты – как-то вдруг и невзначай исчезли. Нерешительная секунда собралась с духом, зажмурилась и опять побежала по этому бестолковому кругу, вертя стрелки, минуты и года. И все облегчённо взмахнули бокалами.