С нежное ( на конкурс )

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

- Детские ботиночки ещё  продаются?

- Остался один

Новый Год всегда приходит   по-разному.  То он наступает, как пелевинский пес, обожравшийся  летучих мышей, то подкрадывается  украдкой в овечьей шкуре пока ты мирно дремлешь лицом в оливье.  А то как этот, просто прихлопывает   сверху, но обязательно вальяжно-медленно, по-хозяйски, обязательно ночью.

На бархатном негативе  под утро  вначале скупо  проступают  осунувшиеся дома с почерневшими  окнами,  костлявые деревья с лохмотьями конфетти и  шаров, потом возникают  истоптанные  сугробы,  отработанные коробки фейерверков и петард, кожура мандаринов,  и бутылки, банки, бутылки..  Потом открывается и  вся эта 3-я  улица, с которой, кажется,  только  недавно  уволокли трупы, а все остальные следы побоища убрать не успели.

Горлышко этой бутылки из-под шампанского как многие  торчало из сугроба, но почему-то именно рядом с ней скрипнули и остановились полозья.  Из саней  опустилась пара в хлам  ушатанных  валенок.  Грузно  проскрипев по снегу, они остановились у сугроба. Вырвался просветленный вздох, на снег легла тугая струя и вывела небрежный  вензель. Валенки приводил в движение пожилой мужчина с сивой бородой. Одет он уже был, так сказать,  по-гражданке; трикотажные треники с «коленками», засаленный   ватник,  на голове спортивная шапочка с логотипом «Reeбok». Стряхнув последние капли, он нагнулся,  поднял бутылку. Близоруко поднес к глазам. Внутри  белел  свернутый в трубочку конверт.

- Придурки... – пробурчал старик, - нет чтобы как все, ленпочтой...  Вот как вынуть?

Огляделся, подошел и шмякнул бутылку о ближайшую мусорную урну. Достал из осколков конверт, открыл. Там была фотография народного артиста СССР Юрия Яковлева и рваный кусок обоев. На нем  размашистый  текст, нанесенный нетвердой рукой.

деду морозу!!!

ПАПА!!!!! (зачеркнуто)   дедуля!!!  родненький пжста спаси   срочно подари мне день рождения (зачеркнуто) новый год рублей пятнадцть шеснацать  или билет до москвы попал сеансом чорной магии памаги мне тут какой то конкурс они все психи  ты не  представляешь что со мной делают это не люди если не выживу  передай маме

Письмо было явно не дописано.  Запредельное отчаяние мессенджа подкрепляли ещё сырые пятна слёз. Дед вернулся к саням. Там  спала, закутавшись в шубу, его внучка, симпатичная девушка в съехавшем  на затылок кокошнике. Не став ее будить, он провел  ритуал сам. Играя на варгане, обошел вокруг саней три раза, что-то пропел  не по-нашему, несколько раз присел, шлепая по коленкам, несколько раз,  кряхтя,   отжался,  по-стариковски  убого изобразил тверк, вульгарно тряся задом. Энергично вертел посохом и тыкал им куда попало  в воздух, словно штыком.  Олени смущенно переглядывались, хоть  повидали и не такое. Запыхавшийся дед подошел к одному  и выдрал у него из задницы клок волос. Тот даже ухом не повел. Надо так надо, для дела.  У обоих оленей от этих дел  уже светились здоровенные проплешины. Задрав бороду кверху, дед заголосил мантры, для  каждой брал волосок, рвал и дул на него.  Из саней внучка, не открывая глаз, скороговоркой повторяла все  слово в слово.

От усталости дед разок сбился.

- Зенит чемпион! Ой, нет, не то, бляха муха...  Рома ромэса!...

- Гаджё гаджеса!... – продолжали из саней.  Долго ли, коротко ли –  но  это закончилось.

- Трах тебе! Дох тебе!  - Торжественно провозгласил дед, разрывая  последний волосок.

- Трахтибедохтибе... –  пробормотала девчонка  и укуталась поплотнее.

- Ну вот и славненько. Вали домой уже, паршивец...  – тихо произнес  он, завершая мессу,  достал бутылку  кока-колы и промочил горло. Олени с отвращением подкатили глаза и зафыркали, один отрыгнул, другой демонстративно выпустил газы.

- Ладно, ладно, зажрались, как я погляжу! – Грозно прикрикнул  на них дед и уселся на козлы.  Взял вожжи.

- Ну что, на северо-север? –  Глянув  на внучку,  скомандовал, - ну-ка, Васька! Петька! Чмоки! – и вдарил вожжами.

Олени дружно заржали, буксанули копытами, взметая снежную кашу,  и  сани пулей  рванули  вверх. Напоследок сделали круг над спящим городом, низко пролетели над  Невой, благо мосты не мешали в эту пору, чуть не зацепили Александровскую Колонну, за что олени крепко получили посохом, и растворились будто и не было.

А где-то там, далеко, в самом Центре Земли, и кстати, тоже на третьей улице Строителей в своей  постели из ниоткуда  возник молодой человек. Сон его был светел и чист. Он ворочался и сладко постанывал. Ему  слегка  досталось  намедни – глубокие тени под глазами, сам белый как мел, набухшие черные губы, - память о головокружительном  питерском ганг-банге. Но ничего, игра стоила свеч – на ложе почивал победитель конкурса. Одеяло сползло, обнажив  на шее  лиловое  пятно  с двумя темными точками. Нависая почти вплотную, с него не сводила воспаленных немигающих глаз навыкате молодая женщина в лисьей шапке и длинном пальто. Оседлав растрепанный банный веник,она висела прямо в воздухе, слегка покачиваясь. Она влетела вот-вот, - створки окна еще болтались, чуть не высадив стекла,  и занавески трепала метель. Часы на стене остановились, да и само время замерло,  давая пространство новому дню, который проникал  и сочился из всех щелей, лавой растекаясь по полу. Рот женщины кривил странный оскал, похожий на судорогу наслаждения , а неистовый влюбленный  взгляд был таков, что веки парня задрожали, беспокойные руки судорожно скомкали одеяло и...

В  миг когда взгляды  их встретились, где-то на этажах во все горло заорал петух, официально объявляя  наступление Нового Года.