Иду за тобой(на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

Пётр оглянулся. Странный мужик, увязавшийся за ним ещё на мосту Александра Невского,  шёл буквально по пятам.  Шумная Заневская площадь, звякают трамваи зазевавшимся водителям запотевших малолитражек, всё кругом  сверкает и моргает светодиодной новогодней мишурой. В этом году у Пети оставалось пару дел. Первое - сходить на кладбище к родне, второе -  съесть горячую и хрустящую шаверму в кафе «У Захара».  Ещё лет десять назад для этого не надо было тащиться через весь город, кладбище начиналось шагах в 30 от парадной. А шаверма и вовсе продавалась на каждом углу. Но дом расселили, распихали жильцов кого куда. Раз в год Петя совершал, как он это называл, «поход  памяти». Прямо в обед  31 декабря, пока большая часть города в гипнотическом мороке крошила оливье и  стругала овощи на селёдку под шубой.

Выходил он у метро Маяковская и шел пешком. Хвост Невского,  к набережной, постоять на мосту. Потом уютные дворики Новочеркасской,  сквер, остатки промзоны,  поджираемой с разных кусков алчными застройщиками. Кладбище было небольшое, с богатой историей, неведомыми путями сохранившееся. Раньше недалеко было ещё большое кладбище, но его в Петином детстве сровняли с землей.  

В доме рядом с кладбищем Петя прожил довольно долго с дедом, матерью и отцом. На этом же кладбище деда и похоронили.  Рушился Союз, Ленинград сменил название, пронеслись девяностые и закружили двухтысячные. Уехала семья отсюда  лет десять назад. Пете сразу стало чего-то не хватать. Сначала он приезжал и смотрел на дом каждую неделю. Потом раз в месяц. Последние несколько лет – раз в год,  31 числа, отстраняясь от новогодней истерии. Поездка успокаивала, хотя наблюдать за разрушающимся домом было неприятно. Как будто тебе снится, что выпал зуб, и ты языком  с досадой ощупываешь и ощупываешь это место.

Петя остановился, пропуская брызгающую во все стороны тротуара реагентами тарантайку. От смеси, летевшей из таких оранжевых машинок, обувь покрывалась коростой, на машинах появлялась несмываемая  белеслая муть, а у поребриков нарастала комками мерзкая чвакля. Привычный настрой сбивал тот мужик. Он шел тоже на кладбище или за ним? Походка странная, лица не разглядеть, одет неброско. Перейдя дорогу, Петр замялся.  Потом развернулся, и пошел навстречу мужику, сделав вид, что забыл что-то купить в магазинчике неподалеку. Мужик в ту же секунду осел прямо в питерскую грязь и замер, нелепо запрокинув  голову с закрытыми глазами. Петя остановился. Можно было сделать вид, что не заметил. Или вернуться к переходу,  3 минуты и на кладбище. Да какое там, уже через минуту Петя, переминаясь, подошел к мужику, одновременно пытаясь вызвать Скорую.

Гудки-гудки-гудки в одном ухе, сброс.  Линия перегружена. Все звонят друг другу по кругу с поздравлениями. Вокруг как назло ни души, блеснув на прощание рыжим боком, уехала поливалка.  Тдух-тудух-тудух  уже в обоих ушах слышит Петя свой пульс. Мельком вспомнился дед, злость на себя такая взяла, горько стало и неожиданно жаль. И мужика, который валяется и неизвестно жив ли, и  себя. И год этот и город, и свои планы на вечер. Петя  сел рядом и заплакал. Задрав лицо в питерское небо, громко зарыдал на всю улицу с требовательностью младенца.  Чем дольше Петя плакал, тем тише становились другие звуки. В почти полной тишине, прерываемой всхлипами на вдохе, Петя посмотрел на мужика. Мужик сел рядом, часто заморгал и протянул Пете руку:

- Земляной.

***

- Две с луком, позажаристее.  Да, чай давайте сразу заберу  – Петя нашел в себе силы улыбнуться продавцу.  Прошел к столику, где уже сидел Земляной, и продолжил слушать его телеграфную речь.

- Понимаешь, вампиры все в эко-поселениях, там вкуснее.  Теневым в Питере и вовсе голодно, сколько того солнца-то. Тут мы, Земляные. Идёшь по следам и сытно. Горе забрать не можем большое. Горести через грусть можем. Легче человеку потом. Ну так и вампиры не вечную жизнь дарят, так, обновляют просто кровь немного.  Конечно, лучше когда босыми ногами идёт человек, но то надо или к спортсменам каким, у байдарочников Водяной против будет. Или  к туристам. А они песни поют, не люблю я шума. Да и городской я, привык уже. Фестивали все эти туда же – Земляной неопределенно махнул рукой в сторону.

- Две с луком, заберите, пожалуйста! Мы через полчаса закрываемся ребят, с  наступающим!

Поев и шумно отпившись горячим чаем, Петр и Земляной двинулись в сторону Невы.

- Я даже форум создал, «Босиком по городу». Но это всё так, больше  как идея. А так хожу просто за людьми, асфальт и гранит плохо. Земля и снег хорошо. Природное нужно что-то, чтобы сработало. Ничего нового. В городе никто этого не замечает, все куда-то торопятся. Почему ты заметил – не знаю. Старею, наверное  – Земляной шумно вздохнул.

Петя слушал молча. На улице начинала кружить позёмка, улицы пустели. Время близилось к полуночи.

 -  И реагенты эти, что сыпят везде на дорожки и дороги. В этом году какие-то новые, траванулся я короче.  И тебя чуть не уволок за собой. Но ты молодец, что подошел. Когда другой важнее себя – это редкость в наше время. Потому и рассказываю всё, да и не поверит тебе никто.  И на кладбище потом хорошо сходили, там следы есть, земля же. С горем туда почти не приходят уже, старое оно. А вот с горестями  - бывает. Ты вон сколько в себе накопил, и нес только туда, по пути не отдавал. Крепкий ты парень, Петя. И человек хороший.  Пора мне, ну, бывай!

Падал снег, и цепочка следов Земляного протянулась через сквер и скоро стала почти невидимой. Пётр улыбнулся и сделал первый шаг в Новом году.