Калейдоскоп

Рельсы с обеих сторон, колонны, уходящие вдаль — посередине, и люди, люди... Бесконечные толпы молодых и старых, в наушниках и без, отрешённых и весёлых, с синяками под глазами и в ярком ночном макияже — обычная картина метро. Вон торчит полицейский — то ли на службе, то ли тоже домой добирается. Стайка девчонок-подростков в чем-то наверное модном — судя по тому, как режет глаза их одежда.

Поездов у платформ пока нет, поэтому всё это пёстрое и странное собрание человеческих особей разных видов — в ожидании. Транспортное общество же, сиюминутное, но чем-то постоянное, как калейдоскоп. Встряхни трубку немного по-другому и получишь совсем иной узор.

Если захочешь, конечно. Хотя от зрителя это не сильно зависит. Скажем честно — вообще никак. Пока метро открыто, эту трубку трясёт постоянно.

Ростовцев тронул пальцем наушник и спокойная песня сменилась другой, повеселее. Люди вокруг были для него клипом, не более. Некоторые даже шли в ритме играющей композиции. Он зачем-то оглянулся, но и позади было ровно то же самое: мужчины, женщины, дети, старушка с набитыми неведомым добром сумками, пара молодых кавказцев — бурно жестикулируя, один из них что-то доказывал приятелю. Цвета одежды в ярком электричестве станции перемешивались, плыли, создавая безумную гамму, мечту авангардиста.

Какие же они смешные и жалкие, если вдуматься. Правда, и он — не лучше.

— Помогите мне! — Чей-то голос сквозь ровное буханье ударных. Стена звука не спасла от реальности.

Чёртовы попрошайки!

Ростовцев рассердился. Он был готов ругаться. Он даже потянул из уха наушник, чтобы оторваться вовсю, но так и застыл: перед ним стояла девушка. Не сказать, чтобы красивая — обычная. Одета вот только не по погоде: розовая майка с забавным зайцем и джинсы. Люди вокруг, да и сам Ростовцев уже месяц как не вылезали из пуховиков, а у этой — лето.

Ещё и босиком?! Нормально... В смысле — полный идиотизм. Под серьёзными веществами, что ли? Или же...

— Помогите мне... — тихо повторила девушка.

— Денег нет, — сухо сказал Ростовцев, собираясь сунуть наушник обратно и выкинуть очередного фрика, на которых так богат город, из головы. — И не будет. Держитесь там...

Исполнить своё намерение он не смог. Нет, можно было бы плюнуть и прыгнуть в как раз подошедший поезд несмотря ни на что, но... В общем, Ростовцев был любопытен. А ничего интереснее для человека с этим качеством в его жизни раньше не происходило: мимо него протиснулась та самая старуха с баулами, что ждала неподалеку, и прошла сквозь девушку.

Сквозь. Через. Даже не обратила внимания, что перед ней нечто материальное. Кстати, самого Ростовцева бабка вежливо обошла.

Наушник выпал из пальцев и повис поверх куртки на проводе.

— Не понял... — озадаченно сказал Ростовцев. — Так ты — глюк, что ли? С чего бы это?!

— Я — не глюк, — ответила девушка. Она с мольбой смотрела на него. Такие лица только на картинах и встретишь, было в ней нечто старомодное, неправильное, несмотря на зайца и джинсы. — Помогите мне вернуться.

Кавказцы, гомоня во весь голос, проскочили мимо Ростовцева и тоже слились на мгновение с девушкой. В пространстве перемешалась одежда всех троих, из шеи попрошайки высунулся рукав кожанки одного из парней, а её джинсы украсились взмахом сумки второго. Опять же, на миг.

Такая вот химера образовалась...

Поезд зашипел дверями и втянулся в провал туннеля. Людей вокруг поубавилось, но Ростовцев знал, что ненадолго. И главное — странная барышня так и торчала перед ним, изображая статую скорби и крика о помощи. Кажется, он видел похожую когда-то во Флоренции. Или это был Милан?

— Ты кто есть-то? — тихо спросил он. Почему-то было ясно, что кричать не стоит: несмотря на гул станции, его услышат. Даже шёпотом.

— Я... Просто помогите мне! Я ищу выход.

Ростовцев хотел было махнуть рукой в сторону табличек со стрелками, но не стал.

— Почему ты босиком? — вместо этого спросил он.

— У нас лето... — ответила девушка. — У нас все так ходят.

— Где?

— У нас... Ну, там. Я не знаю, как объяснить...

Содержательно поговорили, ничего не скажешь. Ростовцев расстегнул куртку, становилось жарковато. Или ему показалось, или от странной барышни действительно веяло теплом — сухим и приятным, как летний ветер где-нибудь на лугу.

— Сама не знаешь, а меня спрашиваешь... Кстати, почему — меня?

— Вы меня видите. А они — нет. Меня никто из них не видит... — девушка заплакала. Не моргая, не кривя лицо — просто из глаз по щекам скатились крупные слезинки. Даже заяц на груди стал грустным — или это только кажется?

— В смысле — никто?

— Они сквозь меня идут. А я боюсь... Я здесь уже давно, только ночью спокойно, а весь день так, — она махнула рукой. Потом опомнилась и всё-таки вытерла слёзы:
— Вы мне поможете?

Ростовцев задумался. Бредовая ситуация, но он верил, что из ума не выжил. Да и не пил недели три — не до того с этой работой. Если только кто волшебных таблеток подкинул в обед? Да нет, чушь, некому так развлекаться. Стало быть, всё реально. Хотя и предельно странно. Раньше такого точно не было.

— А сюда ты как попала?

— Там... Там была дверь. Несколько дверей, но я открыла одну. Переступила через порог — и всё. Оказалась здесь. Обернулась — стена. Я могу показать, где это место, но там стена. Честно...

На глазах у неё снова показались слёзы. Ростовцев внезапно понял, что она совсем молоденькая: шестнадцать? семнадцать? Вряд ли больше.

— Не плачь, пошли посмотрим на твою стену.

Полицейский, мимо которого они прошли, посмотрел рассеянно. Топает мужик, один, трезвый, по гарнитуре кого-то успокаивает. За дежурство куда более странных типов насмотришься, этот совсем обычный.

Стена действительно была солидная. Капитальная, как и всё в метро — квадраты серого гранита, лбом не прошибёшь. Чуть поодаль мозаика с героями и покорителями чего-то там, а совсем рядом арка — выход в город, если пройти через коридор. Никакой двери поблизости предсказуемо не было.

Девушка хотела взять его за руку, но Ростовцев не ощутил ничего — только волна всё того же тёплого воздуха. Стало быть, для него она тоже нематериальна. Но он её видит и слышит, осталось понять, дальше-то что. Точнее даже не понять, а определиться.

— Мария... — безвольно уронив руку, сказала девушка. — Меня зовут так, Мария.

— Павел Аркадьевич, — как на работе представился Ростовцев. — Ну... Просто Павел, конечно. Без отчества.

— Вы мне поможете? — который уже раз спросила Мария.

— Знать бы — чем, — буркнул Ростовцев. — Здесь двери нет. А где есть — не знаю.

— Я вижу... — протянула она. — Жалко. Но ведь вход был, значит и выход...

— Не факт, — хмуро ответил Павел. — Вдруг это какой-то односторонний... портал.

Чёрт дёрнул на обычной станции привычного метро влипнуть в неведомое фэнтези. Но и бросить Марию он теперь не мог. Любопытно, жалко её, да и... вообще. Есть теперь причины.

— Ты из какого-то другого мира? — Ростовцев выключил надоевший наушник, благо второй давно уже болтался на груди. — Типа параллельное пространство и всё такое?

Фантастику он не любил, считая напрасной тратой времени, но кое-что, конечно, читал. Для общей эрудиции и по долгу службы.

— Я не знаю, — пожала плечами Мария. — Конечно, откуда-то... Здесь у вас немного странно. Портретов Любимого Отца нет, метро немножко другое. Все одеты тепло, как на севере.

— Да январь, вот и утеплились, — ответил Ростовцев. Он её почти не слушал: то ли десять лет последней по счёту семейной жизни сказались, то ли настойчивые размышления, что, собственно, дальше. И как.

— Ну вот... А у нас сейчас июнь. Середина. Скоро праздники, меня ребята ждут в академии, а я здесь...

Кажется, она снова собиралась плакать, но Павлу было не до того. Неужели она...

— А где было несколько дверей? — бесцеремонно перебил он девушку.

— А... Ну там. Знаете, коридор такой, сверху свет яркий, но ламп не видно. Здесь вижу, а там не было. Только свет. И двери. Без табличек, без номеров, одинаковые такие. Серые. Много-много.

— В коридор ты как попала? Бог с ними, с лампами-дверями, как зашла?

— Не знаю... — Мария задумалась, но явно не могла ответить на вопрос. Вряд ли не хотела. — Мы ехали по Шестому кольцу в вагоне, Марк что-то рассказывал. Все засмеялись, а я прослушала, хотела переспросить, но что-то тряхнуло и... Вот да! И я очутилась там, в коридоре.

— В вагоне... Так. Слушай, а может... — Ростовцеву стало как-то не по себе. — Может, ты умерла там, у себя? И поэтому здесь?

Мария молча пожала плечами. Эта идея ей показалась настолько дикой, что и обсуждать не хотелось.

— Пошли! — решительно заявил Ростовцев и направился обратно, на платформу, но не ту, где он стоял сперва, на соседнюю. Его спутница беззвучно шла рядом, сквозь неё время от времени проходили встречные. Павел уже не обращал внимания.

В поезд они зашли вместе. Вагон полупустой, это хорошо — не очень радует, когда из собеседницы торчат чужие руки, плечи, сумки и ещё невесть что.

Приятный голос в записи сообщил следующую станцию и посоветовал не трогать оставленные без присмотра чужие вещи. Мало ли что: красть грешно, а если рванет — сами виноваты. Перемычки между вагонами были убраны, и Ростовцеву показалось, что их всех — людей внутри поезда — проглотил один большой червь. Проглотил и теперь задумчиво переваривает.

— А куда мы едем? — спросила Мария. — Я одна в вагон не могла зайти, а с вами — запросто. Вы, наверное, местный маг?

О как! По-разному Ростовцева называли, но вот колдуном — пожалуй, впервые.

— Будем считать, что да, — улыбнулся он. — Мы сейчас поедем в... одно место. Там тебе попробуют помочь, я попрошу.

Досадно, но пришлось возвращаться на работу. До завтра посидит с ней, благо ключи от кабинета есть, а утром приедет шеф. Он точно разберётся, могут ли они чем-то помочь Марии. А точнее даже не так — может ли она навести на нужный след. Надежды мало, они сами этот коридор третий век ищут, только безуспешно. Но они, все семеро, вполне материальны и волей-неволей здесь прижились. Притерпелись — в том числе, и друг к другу, несмотря на разные места, из которых прибыли. Умереть ещё никому из них не удалось, хоть и пытались. А она, получается, призрак. Новый вид? Притащить аппаратуру на станцию, прозвонить стены, ну, вдруг? Новый фактор. Новые направления поиска...

Ростовцев прикрыл глаза.

Ему казалось, что вокруг его собственный мир: зелёное небо с двумя лунами, пирамиды жрецов Кх’аллианга, парк смеющихся статуй, хоровод Ночных русалок, и всё-всё как раньше. До того, как он оказался в этом странном месте, куда больше напоминавшем ад, чем что-либо ещё.

Впрочем, возможно он действительно умер, тогда шансов нет. В ушах без всяких наушников звучала печальная и странная мелодия, сливаясь с гулом несущегося сквозь темноту поезда. Трубку снова тряхнуло, и калейдоскоп сложился в новое сочетание цветных стёкол, бессмысленных, но ярких. Как положено.